– Я нашёл в себе силы простить маму, – сказал он. – Понять, что она не виновата. Как не виноват и я сам. Вообще, не надо никого ни в чём винить. Это плохое занятие. Оно не приносит ничего хорошего, кроме обиды, злости, сожаления. Весь спектр негативных эмоций рождается из вины.
– Но если вы, Иван, сумели победить болезнь, значит… – к горлу подступил ком. – Значит, и у меня есть шанс?
И тогда Иван сказал мне то, чего я уже давно ни от кого не ожидала услышать.
– Есть. Только если вы сами этого захотите.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Я ехала домой на такси. Сесть за руль мне не позволил Иван.
– Ты сейчас возбуждена, – сказал он. Кстати на «ты» мы перешли тоже спонтанно в процессе разговора. Я даже не заметила, как это вышло. – Лучше, чтобы тебя кто-нибудь отвёз. Я могу и сам, но не хочу, чтобы у тебя потом были проблемы с мужем.
Откуда-то он всё обо мне знал: и про одиночество, и про мужа, и про болезнь. Неужели, в самом деле, люди могут читать по лицам других? Я слышала об этом, но никогда не верила. Даже психотерапевты, к которым я ходила, этой способностью не обладали. Но может им и платили за то, чтобы вели себя согласно инструкции?
Я уже ни в чём не была уверена. И неизвестно откуда черной змеей прокралось внутрь сомнение: что если мой муж вовсе не так заинтересован в моём выздоровлении, как хочет это показать?
– Бред какой-то, – вслух сказала я. – Мы столько лет в браке. Никаких секретов быть не может.
Однако я знала, что это не так. И Гена делился со мной далеко не всем, что происходило в его жизни. И я умалчивала о многом. Может, так и должно быть в семьях. Мне не с чем сравнить. Других мужчин у меня не было. И замужних подруг, которые могли бы рассказать о своём опыте. Я всегда держалась в стороне – в школе, в институте, на работе. Ровесники воспринимали меня не так, как мне хотелось бы. Называли сухарём. Им я, по сути, и была всегда.
* * *
Дома были только девочки. Они пришли со школы, пообедали (домработница всегда всё успевала вовремя) и теперь смотрели телевизор в большой гостиной. Увидев меня, не встали, не подошли. Я сама поцеловала их, спросила, как прошёл день, готовы ли уроки и всё остальное, что спрашивают заботливые мамы. Потом пожелала им хорошо отдохнуть и поднялась на второй этаж в свою комнату.
У меня с самого их рождения прохладные отношения с детьми. Я никогда не проявляла восторженных чувств, пылкой любви и нежности. Я заботилась о них, добросовестно выполняла все материнские обязанности. Кормила грудью, укладывала спать рядом с собой, целовала, обнимала. Но я не чувствовала того, что называют материнской любовью. Или просто не могла этого распознать.