Три сына мельника сгрудились возле постели отца. Впереди стояли старшие сыновья, похожие как близнецы Пьер и Поль. Опустив головы, набычившись, они смотрели на родителя в молчаливом ожидании. Жена старшего, Поля, жалась за спиной мужа, тоненько всхлипывая и время от времени косясь на дверь. В другой комнате в люльке был оставлен ее ребенок, и мать чутко прислушивалась к звукам извне.
- Где… - с хрипом пробился слабый голос старика, - где… вы…
- Здесь, - Поль подался вперед. – Мы здесь, отец.
Потянулся, дотронулся до его узловатых пальцев, торопливо отдернул руку.
- Все?
- Да.
Пьер обернулся через плечо. В углу жался третий сын мельника, последыш Жак. Старшим братьям было около тридцати, а ему лишь недавно минуло восемнадцать.
- Подой… подойдите… все…
- Жак, - Пьер махнул рукой брату. Тот вытянул шею, подался вперед. Впился глазами в лицо отца, затаив дыхание.
- Де-ти… - с натугой прохрипел старик, - дети… жи… вите вме…вместе… Мельницу… мельницу – тебе, Поль…
- Да, да, - закивал тот. – Я буду хорошим хозяином… обещаю тебе, отец, я…
- Братьев… не оставь…
- Да-да, конечно! – заторопился тот. – Мы всегда будем вместе, а как же! Ты не сомневайся, отец!
- Не сомневайся, - прогудел Пьер. Жак только всхлипнул.
- Вы… все мои… все мои сыновья, - мельник перевел взгляд на молодых мужчин. – Я… хотел дать вам… дать все… что в силах… человеческих и…
Он застонал, захрипел, словно ему в живот вонзился раскаленный прут.
- Отец! Отец, что с вами? – чуть ли не хором загомонили все. Словно подпевая им, за окном пронзительным голосом взвыл ветер.
- Я… ухожу, - немного успокоившись, прохрипел мельник. – И хочу… хочу отдать вам… одному из вас… самому достойному… самому… м-м-м… - он оскалился, задергал головой из стороны в сторону, словно что-то терзало его изнутри, - одному из вас… главное… Дети! Я богат! – вдруг торопливо и жарко зашептал он. - Вам не снилось такое богатство… сказочно… вы… не поверите, но это правда… Я… оставлю это одному… только одному… он получит все. Все, что я… что я… я…
Голос его прервался. Оскалив зубы, закатив глаза, мельник откинулся на подушки.
- Отец! Отец! – сыновья бросились к нему, тормоша. – Что это за богатство? О чем вы говорите? Откуда?
Они тормошили, толкали, даже трясли его с трех сторон, вернее, с двух, потому что плечистые старшие братья не давали Жаку ближе подойти к кровати. Он только слегка тряс одеяло, которым были прикрыты ноги отца, холодные даже сквозь покрывало.