Смотрит оценивающе. Оценивающие взгляды с недавних пор тоже бесят.
- Откуда у тебя загар, Артур?
- Это не загар. Я просто смуглый. Так в чем дело?
У нее короткие темные волосы, вьющиеся на висках, курносый нос и темные, не разобрать, какого цвета, глаза. И запах Охотника.
- Отчеты твои испортились. Читала. Неэффективный ты какой-то стал. В чем дело?
- Переселился.
- Да ну? Тут вся улица Оборотнями провоняла!
Отворачиваюсь, наливаю себе чай. Может, и провоняла. Не чувствую. Принюхался.
- Они немеченные. А я просто хочу уехать из города.
- Почему?
- Климат не подходит. Здоровье портится.
- Других причин нет?
Выдыхаю.
- Нет.
- На Охоту ночью пойдем, - сообщает она, - посмотрим, что там у тебя со здоровьем. И кто у тебя тут чем меченный.
Ну что же, пойдем значит пойдем.
Когда темнеет, выходим на улицу, где Елизавета быстро скидывает с себя одежду. Без нее она как-то симпатичнее, но не успеваю даже толком оценить это, как она трансформируется. В землисто-серое, лоснящееся чудище. У нее шесть лап и узкая длинная морда, обросшая шевелящимися жвалами. Очень красиво.
- Ты так пойдешь? – шипит недовольно.
- Да.
Идем по кооперативу. Я просто по дороге, а она скользит вправо-влево, принюхивается, длинный хвост дергается. Действительно, в этом обличии она гораздо привлекательнее.
Долго бродим, пока, наконец, оба, одновременно, не останавливаемся, почувствовав запах. Приходится перекидываться и мне.
- Хорош! – говорит она и шевелит носом. Вскоре настигаем маленькую желтую самку с меткой. Она такая молодая и жалкая, что я... вру, раньше бы я ее убил, а сейчас не хочется. Тварь визжит, пытается забиться под дом, но Елизавета настигает ее, впивается зубами в хвост, тянет на себя, с рычанием вгрызается в шею. А я молча за этим наблюдаю. За тем, как инспектор рвет мелкого желтого Оборотня, за тем, как Оборотень рвется, издыхая.
Вскоре Елизавета поворачивает ко мне узкую, испачканную кровью морду, удовлетворенно выдыхает:
- А ты говорил, здесь Тварей меченых нет.
Пожимаю плечами. Об этом конкретном я и в самом деле не знал. Эта – не Ахмедовская.
- Тело, - говорю, - убрать надо.
- Тебя это беспокоит? – удивляется инспектор.
М-да, раньше не беспокоило. Но раньше меня вообще мое будущее не беспокоило. Раньше я не хотел быть человеком.
Трансформируюсь и уходим. Бросаю взгляд через плечо на труп. Как я и полагал. Девушка. Лет двадцати.