Федька, уже пришедший в себя, отрицательно помотал головой. Аппетит его куда-то улетучился, и он механически допивал молоко.
- Она совершенно не злилась, - значительно сказала кухарка. – Уж я-то знаю. Она была просто в бешенстве, потому что, спокойно проводив сватов и посетовав при этом на болезнь батюшки, потом такое устроила… Я думаю, что она бы и по отцу прошлась, если б он был здоров. А так… Что здесь творилось. Слуги вон даже в людской под лавками прятались. Только Фома Иваныч и смог ее утихомирить.
- Что ж, - поинтересовался опять наставник. – У вас мужиков что ли нет?
- И-и, какие мужики, - продолжала радовать Федьку кухарка. – Да ее, почитай, половина отроков княжьей дружины боится. Она и слушается только отца да Фому Иваныча, который ее с малых лет растил. Я уж и не знаю, - добавила она озабоченно, - кому там могла понадобиться такая невеста. Ведь ежели что не по ее, она жениху и лоб расшибет, если вообще не убьет на месте.
У Федьки с души свалился огромный камень, который словоохотливая баба, сама, не ведая того, только что сама туда водрузила.
- Ну и совершенно зря ты, Федька, губу раскатываешь, - сочувственно сказал наставник. – Не то нынче время, чтобы боярскую дочку да за смерда выдавать, пусть он даже жутко умный, - тут наставник хмыкнул, - и потенциально очень богатый. Если боярин такое сделает – не поймут его в ихнем боярском сообществе. Да и князь не одобрит. А Аксинья – невеста очень завидная. Я уж не говорю о внешних данных. Отец ее очень богат и у князя на хорошем счету. И, самое главное, наследников у него больше нет. Вот если бы… - тут наставник напрочь умолк.
Федька подождал, но наставник упорно молчал, причем делал это как-то очень уж многозначительно. Но Федьке было не до этих ребусов. Он поблагодарил кухарку и отправился навестить больного. Все было по-прежнему, больной явно не собирался идти на поправку, и опять бодрствующая Веселка не оставляла своих попыток переломить ход событий.
- Шла бы, отдохнула, - сказал Федька, но Веселка только зло мотнула рыжей головой.
В это время в спаленку вошла Аксинья. Отдохнувшая, посвежевшая. Она сразу же направилась к кровати. Боярин выглядел плохо. Даже несколько хуже, чем, когда она его оставляла. Аксинья вопросительно посмотрела на Веселку, потом на Федьку, словно говоря: