Поэтому брод. Броды на Яике считанные. А тот, который подходит для войска, вообще один. Выше по течению. Смять переправляющиеся вброд тумены конечно можно, но нечем. И вот тут вступает в дело Аким со своими двумя десятками. Бий, которому терять было уже нечего, ухватился за идею, как за ту самую соломинку. Но, на всякий случай, пообещал казнить, ежели что.
Две лодки, превращенные в катамаран с настилом для стрелков поверх соединительных балок, спрятались под высоким берегом. Бойцы заранее разложили заряды, чтобы потом второпях не путаться и замерли в ожидании. С рассветом орда на том берегу появилась словно бы из ниоткуда. Раз-далось многоголосое ржание, гром копыт и войско сходу пошло через брод.
Взлетели тысячи брызг. Шум стоял неимоверный. Ширина реки в месте брода была наверно сажен двести-двести пятьдесят. И уже на середине его упали первые стрелы. Что тут началось! Забились упавшие кони, круша копытами ребра и черепа, заорали раненые. Шарахнувшиеся в сторону, попадали на глубину, и их радостно уносила река. Но поток ногаев все тек и тек и потери десятков не смогли остановить тысячи. Стрелы не лились сплошным потоком, громоздя перед берегом непроходимый для конницы вал из тел людей и лошадей. Ногаев спасало еще и то, что убитых и раненых тут же уносила вода, освобождая брод для живых.
И вот уже первые, выбравшиеся на пологий в этом месте берег, вступили в яростную схватку. Заскрежетала сталь. И так не шибкий поток стрел сразу уменьшился, потому что стрелки занялись другим делом. Ногаи пошли более напористо и на берегу их стало прибывать. Они растекались вширь, охватывая башкирские тысячи. Полководец ногаев небось уже потирал руки в предчувствии богатой добычи.
- Пора, - сказал Аким. – Огонь залпом, а потом по мере перезарядки. Пали!
Может быть для двух малокалиберных пушечек и полутора десятков ружей это и прозвучит слишком пафосно, но залп был ужасен. Впервые дикая степь услышала пушечный гром как предвестник грядущих баталий. На фоне темного берега рванувшиеся струи огня с последовавшим за ними грохотом произвели неизгладимое впечатление. Ладно бы еще световые и звуковые эффекты, но вырвавшаяся следом визжащая картечь произвела в рядах конников страшные опустошения.
Аким выбрал самое лучшее расстояние – и рассеяние оптимальное и убойная сила еще не потеряна. Так что чугунно-свинцовая коса смерти собрала обильную жатву. Даже в заряде ружья было девять полновесных свинцовых сфер, а в пушку, на усиленный ради такого случая пороховой заряд, закладывали ровным счетом шестьдесят, но уже крупных чугунных картечин. То есть в залпе было две с половиной сотни смертельно жалящих шариков, пробивающих насквозь щиты, латы и тела.