Мрак и холод морской пучины были неотъемлемой частью каждого из детей моря. Целый мир, полный невиданных тайн, чудес и красот. Там обитали прекраснейшие существа и отвратительнейшие чудовища; там было начало и конец бытия. Чего стоил хотя бы великолепнейший дворец Посейдона!.. Океанидам на долгие века хватало любования многообразием и непредсказуемостью подводного мира.
Но Климена была странной. Она помнила до мелочей, как, впервые поднявшись на поверхность, сначала была ослеплена с непривычки, а затем захлёбывалась восторгом, наблюдая за солнечными лучами, танцующими по водной глади. Когда она скользнула повыше, на гребне волны, солнце впервые прошлось по её лицу и обнажённым плечам, подарив восхитительное ощущение, которого в привычном хладе бездны океанида почти не знала — тепло. Возжелав хоть немного распробовать это необычное ощущение, Климена взмахом руки создала особенно высокую волну, и, примостившись на её гребне, раскинула руки и задрала голову, отдавая себя ласке солнечных лучей. Тут же смущённо ахнула, когда всего на миг ей удалось разглядеть в сияющем потоке на небесах ослепительную колесницу, запряжённую четвёркой пламенных коней, и прекрасного возничего в золотом венце, который могучей рукой удерживал и вёл свою буйную упряжь. Каким-то образом возница заметил восторженный взор океаниды и игриво ей подмигнул, мчась себе дальше. То был Гелиос, один из немногих титанов, за которыми боги сохранили власть и оставили на Олимпе: ну а как миру без солнца?..
С тех пор Климена нередко с неясным трепетом поднимала взор к небесам, оказываясь на поверхности, только вот солнечный титан больше не ловил её взглядов, сосредоточенный на своей нелёгкой работе. Девушка убеждала себя, что это только во благо: все известные ей истории любви имели печальный конец. Тот же Посейдон, который поначалу пытался добиться добровольного согласия Амфитриты, лил ей воду в уши о великом чувстве. Или вот любовь морского бога Главка обернулась страшным проклятием для его возлюбленной Сциллы, которую ревнующая колдунья Цирцея превратила в жуткое всепожирающее чудовище. Таких примеров было множество, и все как бы говорили: подумай трижды, прежде чем отдаваться чувству, особенно — столь несбыточному, каким могла бы быть влюблённость одной из тысяч дочерей моря в недосягаемое Солнце.