Среди богов совсем не принято было стесняться наготы, однако когда Гелиос совсем приблизился к берегу, девушка смущённо отвернулась.
— Океаниды почти никогда не бывают на моём острове — здесь для них слишком сухо и жарко. — облачившись в короткий хитон, бог непринуждённо сел в прибрежный песок, увлечённо разглядывая Климену и расцветшие вокруг неё диковинные цветы. — Тем более никогда ещё не слышал здесь такого чудесного голоса, чарующего даже камень. Как зовут тебя, прекрасная дева?
— Климена, — представилась та, наконец осмелившись поднять взор. Солнечный титан сидел на расстоянии вытянутой руки, и девушка пока не могла понять — он ли источает такой жар, что водная дева вот-вот вспыхнет как уголёк, или это пылает от его присутствия её собственное сердце.
— Твоя песня полна такой тоски и печали… Что привело тебя сюда?
Собравшись с духом, Климена поведала Гелиосу о своей крепкой дружбе с Персефоной и музами, о бесследном, вероятно, недобровольном исчезновении богини весны и его не менее печальных последствиях. А затем обратилась к богу солнца с мольбой и заготовленными вопросами: не видел ли, не слышал ли чего? Может ли помочь отыскать?
Мгновение он молчал, в раздумьях глядя куда-то за горизонт, а затем сорвал одну из расцветших рядом с Клименой роз. В присутствии Гелиоса розы, предательски выдавая чувства своей создательницы, пышно распустили бутоны и потянулись к нему за теплом и светом.
— Впервые вижу океаниду, умеющую взращивать цветы. Неужели богиня весны поделилась крупицей своих сил с титанидой? Обычно боги смотрят на нас, побеждённых, свысока.
— Персефона не такая, — покачала головой Климена, — Мы с нею стали очень близки, поэтому я так беспокоюсь о её судьбе. Поведай же мне, прошу: известно ли тебе что-нибудь?
— Кое-что известно. — Солнечные глаза засветились лукавством. — Я поведаю тебе, титанида, если ты обещаешь ещё приходить сюда, на мой остров, и спеть мне вновь.
Получив обещание, Гелиос поведал ей о том, что видел: как доверчивая Персефона потянулась за заманчивым цветком, как разверзлась земля, являя повелителя царства мёртвых — Аида, который похитил юную богиню.
— Почему же ты не рассказал об этом Деметре? Её материнское горе так велико, что вот-вот уничтожит смертных! — в ужасе воскликнула океанида.
— Она не догадалась спросить меня, а я давно дал зарок не вмешиваться в дела олимпийцев. Мне нет дела до их бед. — с несвойственным ему холодом ответил он. - Ведь ты и сама пела об этом: «титаново племя, удел твой - оковы...»