Бересклет было невообразимо стыдно оттого, что она даже не помнила их имён, но сил на споры не осталось.
Её матушка, только услышав, на что подписалась старшая дочь, едва не слегла, в красках вообразив все ужасы, которые могла бы пережить в пути Антонина, и саму будущую путешественницу застращала так, что первое время та пугалась всякой тени. Опасения были тем более страшны, что вполне оправданы: дорога не шутка, и с одинокой девушкой действительно могло приключиться всякое. Но благодаря везению или тому чиновнику, который не пожалел выделить денег на дорогу в размере жалования за затраченное на неё время, что позволило не экономить на билетах, путешествие проходило в целом безоблачно, если не брать в расчёт усталость и погодные злоключения, которые даже в самый просвещённый век остаются вне человеческой власти. Симпатичная, благовоспитанная и стойкая путешественница неизменно будила в попутчиках благородные порывы, и даже если вставала на пути некрасивая сцена или возникал неприятный субъект, поблизости непременно оказывался кто-то, кто помогал избежать не только беды, но и самых различных неприятностей.
Устало оглядываясь назад, Антонина ощущала стыд и неловкость за свою слабость, пораженческие мысли и несамостоятельность. И то обстоятельство, что она девушка, а не сильный мужчина, совершенно не оправдывало: требуя к себе равного отношения в соблюдении прав, лицемерно уклоняться от обязанностей.
Но стыд не прибавил решимости и отказаться от помощи не заставил. И к лучшему, потому что вымотанная качкой, бессонницей и голоданием Антонина непременно растерялась бы в порту среди незнакомых лиц и непривычных пейзажей. А так достаточно было стоять там, где велел оставаться Георгий Кузьмич — именно так рыжего усача называл ученик Алёша, — и ждать.
Зала ожидания тут, конечно, не водилось: весь порт состоял из нескольких складов, крытых ржавой жестью и оттого страшно обшарпанных на вид, облезлой и закопчённой угольной гарью избушки — управления порта, куда не пускали посторонних, и пары кранов на могучих бетонных тумбах, напоминавших усталых бурых птиц неведомой породы. Укрыться от непогоды и согреться оказалось негде, но многоопытный этнограф выбрал место возле глухой стены одного из строений, защищавшей от ветра.
Вскоре рядом с Бересклет поставили её же собственный чемодан и пару дорожных сундуков, принадлежавших этнографам. Следом возник направленный охранять помощник, а там подоспела и найденная где-то поблизости от порта телега. Георгий Кузьмич не впервые оказался в Ново-Мариинске, знал местные порядки и городок, так что у него поиски транспорта не вызвали затруднений.