Вид этого транспорта стал очередным потрясением для Антонины, которая на несколько мгновений лишилась не только дара речи, но забыла даже о холоде и усталости. Грубую дыроватую телегу тянул за собой приземистый косматый зверь, в котором девушка не столько опознала, сколько угадала оленя, и пока мужчины вместе с извозчиком грузили багаж, пыталась договориться с собственными глазами и поверить им. А поверив, — не пялиться слишком уж откровенно на извозчика и постараться привыкнуть к его невнятному говору. Болтал он на русском, отдельные слова и короткие реплики разбирались без труда, но в беглой речи из-за акцента сливались в сплошной неразборчивый поток.
Рыжий усач-этнограф, однако, всё отлично понимал и с удовольствием поддерживал оживлённую беседу. Он не был здесь пару лет и теперь увлечённо расспрашивал обо всех изменениях.
Выглядел местный житель тоже очень непривычно, но подобных лиц тут хватало — с раскосыми глазами, широкими скулами и тёмными волосами. Он охотно улыбался, показывая тёмные от табака, но крепкие зубы, и Антонина никак не могла понять, какое впечатление производит это лицо. Оно не казалось неприятным или отталкивающим, но было настолько чуждым, что воспринималось не принадлежностью обыкновенного человека другой расы, а казалось удивительной диковинкой.
— Антонина Фёдоровна, а вам-то куда? — опомнился Георгий Кузьмич
— Адмирала Лазарева, тридцать шесть. — Этот адрес Бересклет за время пути затвердила как «Отче наш», мысленно повторяя его про себя, словно заклинание, будто эти слова имели силу ускорить путь и помочь в тяготах пути.
— Какомэй! К Умкы? — ещё больше оживился извозчик.
— Погодите… Умкы? Это в полицейское управление, что ли, к исправнику Березину? — понятнее удивился этнограф, помогая девушке взобраться на телегу.
— Да, я там служить буду, — ответила Антонина, устраиваясь на сундуке и пряча ладони в рукава. Она очень надеялась, что у малого размера города найдётся немалое достоинство: недолгий путь до полицейского управления.
— Служить? Постойте, я и не спросил, а вы для чего в эти края-то? Неужто следователем?!
— Я судебно-медицинский эксперт, — постаравшись умерить гордость, ответила Бересклет.
— Метсисына? Корошо! — обрадовался извозчик и невоспроизводимым звуком подбодрил своего оленя. Тот до сих пор плёлся нога за ногу, а теперь зашагал бойчее. — Врач помер кытур, врач нушен! Хила только, но нушена...