Тошнотворный запах витал и вокруг клетки, потому что вчера дядька Досель, не найдя более нигде свободного места, установил и клетку, и нашу перевозную кибитку около рыбных рядов, и теперь внешний запах сгнившей селедки и протухшей рыбы перемешивался с внутренними ароматами моей клетки, и смесь эта была поистине взрывоопасной. Она заставляла мои глаза слезиться, а горло свербеть.
Вчера, умаявшись за день, я особо не принюхивалась и уснула как всегда быстро, а вот сегодня поутру оценила место ночевки в полной мере. Спать хотелось невыносимо, но уже не усну – почти над ухом орали два мужика, перекатывая бочки с рыбой ближе к прилавкам, от тошнотворных запахов на глаза наворачивались слезы, и я пару раз оглушительно чихнула.
Завернулась в старенький плед, подтянула колени к подбородку, и принялась равнодушно следить из своего убежища за всеобщими приготовлениями.
Чужое оживление и суета не трогали меня, меня они не касались, а самой суетиться – зачем? Суетись, не суетись – в моей жизни вряд ли что измениться. Я знала наперед, что сегодня будет: пройдет еще один обычный день, который как всегда не принесет мне ничего хорошего, нового или интересного.
Будет мое выступление (к которому, кстати, нужно еще подготовиться), а может быть, и не одно – смотря сколько народу соберется сегодня на базарной площади и насколько тетку Моргу обуяет жадность. Раньше вместе со мной выступал и дядька Досель с дрессированной гаялой, но третьего дня та благополучно издохла по причине неизвестной болезни, и теперь приходилось отдуваться мне одной.
Отложенных денег на новую живность у нас не было, а поймать в степи что-нибудь дикое, заменяющее гаялу – на это не хватит сил и умения ни у меня (по причине моих слабых рук и маленького веса), ни тем более у дядьки Доселя. У него, вообще, руки тряслись, не переставая (что со стопкой, что без), а ноги еле шкандыбали – где уж ему бегать за дикими животными?
Про тетку Моргу я вообще молчу – та только орать хорошо умела, по поводу и без. Да еще жалостливо рассказать о том, как нужны деньги юному дарованию, то есть мне, когда обходила с кружкой для монет любопытствующую публику.
В обед – в лучшем случае – мне кинут пресную булку и ткнут в морду кружку с травяным отваром. А вечером…. Как я проведу вечер, будет зависеть от сегодняшних сборов.