Ведьма порешает! Сезон 1 - страница 2

Шрифт
Интервал



– Динозавр эпохи СССР! – пошутил один из его коллег.
– … который всё никак не хочет вымереть, – закатил глаза второй.
И вот теперь — второе чудо-ветеран, тоже на ходу, и ехал прямо к нему.
Мимо него.
— Эй! Погодите! — заорал Роман и бросился следом. Голос был севший, но отчаянный. Роман размахивал руками, ногу пронзило болью, всё-таки подвернул, но не замечал, пока шёл медленно. – Подождите!
Пазик проехал ещё пару метров, фыркнул вонючим выхлопом и затормозил. Скрип тормозов был такой, что у Романа по спине пробежал холодок. Или дело было в выпавшем болте, который брякнул на дорогу?.. Воронцов подбежал, открыл дребезжащую дверь, влез внутрь и замер.
Автобус был древний. Настолько древний, что казалось — он не просто помнил советские времена, но и царей мог застать, если бы только его пораньше изобрели. Потолок местами провис, в окнах трепетали остатки занавесок, цвет которых угадывался только по упрямой памяти ткани. В цветочек. Металлические поручни были облезлыми, с облупленной краской, и липли к рукам. Внутри воняло бензином — густым, тяжелым, который, казалось, въедался в кожу. Где-то в глубине салона пыль буквально заменяла воздух. Пахло ржавчиной, бензином, болотом и… тухлой рыбой?
Роман, ничего не говоря, пошарил по карманам и сунул водителю всё, что у него было. Он даже не смотрел, сколько. Какие-то мятые мокрые купюры, мелочь, может, один евроцент случайно попал. Всё равно он плохо понимал в рублях. Он снял вчера немного с банкомата в отеле, разменял в автомате с кофе — просто чтобы был запас "на сувениры". Его семья где-то в глубине души, наверное, по родине скучала. Пускай даже дед Воронцова в России никогда не был, а сам Роман впервые ступил на эту землю – когда вчера вышел из самолёта.
Но теперь эти “сувениры” уехали к водителю, на которого Роман даже не глянул. Потом поймёт, что зря, и посмотреть на водителя стоило. Потом.
В салоне сидели три бабульки. Сутулые, в пёстрых выцветших платках, одежде, тоже пёстрой, не по размеру. У каждой — по огромной корзине, как будто они перевозили половину урожая всего региона. Каждая корзина была покрыта ещё одной пёстрой тряпкой, так что Роман не мог догадаться, что внутри. На последнем ряду, сопел дед. Рядом с ним стоял деревянный короб, обтянутый верёвками и тоже прикрытый, но не закрытый до конца. В нём что-то постукивало — может, банки, может, камни, может, детали. А, может, души предков.