Бабульки двигались как одна и сверлили Романа взглядами.
Воронцов кивнул и рассеянно:
— З-здравствуйте… — сказал он по-русски, пускай и с акцентом. Коллеги смеялись, назвав его акцент "шармант". Сам Роман этой шутки не понимал, но кивнул.
Бабульки перестали пожирать его глазами и, снова синхронно, как по команде, отвернулись к окнам. Пазик фыркнул снова, дёрнулся назад, будто собирался передумать ехать вовсе, но тронулся с места.
Пазик въехал обратно в туман, который тут же сожрал его целиком. За окнами пополз пейзаж, уныл и безнадёжный. Ёлки, не-ёлки, некоторые были кривыми, не-ёлки пониже, не-ёлки повыше с костлявыми ветками-руками. Они бились в стекло пазика, но тот упрямо пыхтел и ехал дальше. Роман всё еще ничего не понимал в местной флоре, но начинал радоваться, что не встретил фауну, пока брёл по лесу. Что ж, Воронцов верил в удачу, и она снова его не подводила!
За окнами было тоскливо. Лес стал ещё гуще и темнее. Деревья росли неровно. Много сломанных елей и не-елей — то ли бурей поломало, то ли… Роман глянул на бабулек, но передумал спрашивать, какие тут водились звери. Они только-только потеряли к нему всякий интерес.
Медведи, скорее всего. Воронцов усмехнулся: ему французские коллеги наставляли, мол, едешь в Россию, обязательно сфотографируй медведя. Лучше двух. Роман отмахивался тогда, мол, что за стереотипы. Теперь, смотря на погнутые деревья, Роман как-то даже начинал надеяться, что это были медведи. Целое стадо! Стая?.. Группа?.. Да уж, Воронцов не разбирался не только в местных деревьях.
Пазик упрямо пробирался сквозь туман. Роман продолжал смотреть в окно. Под деревьями лежали кучки веток, клочья мха, кое-где торчали пни. Неба не было видно вообще — всё закрывал серый туман и лапы не-ёлок. Ничего живого. Ни домов, ни людей, ни зверья. Только мрачный, мокрый лес. Воронцов старался не думать, ищут его или нет. Не найдут.
В салоне было хоть чуть теплее, чем снаружи. Роман сидел в мокрой одежде и одном ботинке, подумывая избавиться от него вовсе. Всё тело ныло, особенно плечи и спина. Холод въелся под одежду, забрался под кожу. Зубы перестали стучать, и на том спасибо.
Роман глубоко вдохнул — запах бензина резал нос, но хотя бы напоминал, что он не один. Вокруг были люди. Молчаливые, странные, непонятные — но люди. И пазик ехал. Значит, всё ещё могло быть нормально. Хотя бы теоретически.