- Здравствуйте, господа. Господин
Стриженов, господин Клейст… Рад видеть вас в добром здравии.
- Спасибо, Платон Сергеевич.
- Скажите…
Инспектор сильно нервничал, отчего
речь его, обыкновенно гладкая и связная, стала отрывочной и
сбивчивой.
- Это правда, что мобиль товарищества
«Скорость» попал в аварию?
- Увы, да.
Боголюбов побледнел еще сильнее,
стиснул правой рукой ворот сюртука и всем телом подался ко мне:
- А Настенька? Что с ней? Она
жива?
- Как сказал господин Кацнельсон,
ничего непоправимого не произошло. С его слов, у девушки сильное
сотрясение, сломано два ребра, но внутренние органы не пострадали.
Руки-ноги целы, а полтора-два десятка синяков можно не считать.
Думаю, не более, чем через два часа ее доставят санитарным фургоном
в городскую больницу под присмотр врачей.
- Ну, слава богу!
Платон Сергеевич вымученно
улыбнулся.
- Владимир Антонович, - он прекратил
терзать свой ворот и ухватил меня за рукав кожанки. – Не могли бы
вы сейчас проехать ко мне и рассказать обо всем Верочке? Она вот уж
четыре дня как места себе не находит. А тут еще и такие
известия!
- Увы, - помотал я головой. – Мне
надо хотя бы слегка привести себя в порядок. Поглядите сами, в
каком виде мы с Николаем Генриховичем. На нас, кажется, собрана вся
пыль, какая нашлась от Воронежа до Тамбова. Но, думаю, пока что
Вере Арсеньевне будет довольно свидетельства доктора Кацнельсона. А
позже, например, завтра, я готов нанести вам визит и подробно обо
всем рассказать.
- Хорошо, - покладисто кивнул
Боголюбов. – В таком случае, мы будем ждать вас завтра к шести. И
вас, господин Клейст, тоже.
Инспектор собрался было уходить, но я
его остановил:
- Платон Сергеевич!
- Да-да?
- Вот.
Я протянул на ладони пулю, найденную
Клейстом. Спрашивать, что это такое, Боголюбов не стал, понял с
одного взгляда.
- При чем здесь это? Или…
Взгляд полицейского мгновенно стал
жестким, даже несколько хищным.
- Именно, - подтвердил я его догадки.
– Николай Генрихович нашел ее в обломках мобиля, которым управляла
ваша дочь. Выстрел был сделан так, чтобы непосредственно перед
поворотом гонщик потерял ориентацию, и авария выглядела
произошедшей от естественных причин.
У Боголюбова сжались кулаки. На
скулах вздулись желваки, глаза опасно сузились.
- Я этих… из-под земли достану! –
прошипел он. – Все сгниют на каторге! Все, до единого!
Позвольте!