- Но почему ее сначала не было
видно? - поинтересовался он, отметив как заманчиво пульсирует венка
на ее длинной и точеной шее.
- Она проявляется только тогда,
когда я этого захочу. - пояснила Мари, и надпись снова исчезла,
будто повинуясь негласной воле своей обладательницы. - Это тайное
тату. Можно сказать, сакральное. Обнаружить такое почти невозможно.
Оно проявится на постоянку лишь после смерти носителя.
Джесс тихонько присвистнул и
изумленно провел пальцем по нежной, бархатистой коже. Ни следа.
Словно никакой надписи здесь никогда и не было.
Мари все-таки отстранилась и вновь
застегнула ворот комбинезона. Однако Джесс готов был поклясться,
что она тоже почувствовала притяжение, а не только он. И вообще, ее
поведение сейчас было очень похоже на флирт. Разве нет?
«Будь трижды проклят тот поганый
упырь!» - со злостью подумал он. - «И пусть от моей крови у него
случится заворот кишок! Как же бесит, что она не может стать моей!
И не только сейчас, но и никогда больше...»
Джесс понял, что стремительно
мрачнеет, и, стараясь не афишировать это, полез в сумку за табаком.
А Мари поспешно занялась ужином, явно маскируя под излишней
увлеченностью процессом какие-то свои эмоции, о которых он мог лишь
догадываться. Как бы там ни было, но неловкая молчаливая пауза,
повисшая между ними, показалась ему красноречивей тысячи слов.
Ведь дело вовсе не в том, что он
выдает желаемое за действительное. Все вполне могло бы случиться. И
даже наверняка случилось бы.
Вот если б только проклятые
обстоятельства сложились немного иначе...
Узкий каменный мост через
кромешную черную бездну... Висит себе, не понятно как и на чем —
так ненадежно и хрупко, словно дерзкий вызов для самых храбрых
путников. Или, скорее, самых чокнутых.Казалось, что
там, внизу, даже не пропасть, а бескрайний ледяной космос. И стоит
лишь на миг оступиться, как будешь падать туда целую вечность,
точно тот пресловутый орел, превратившийся однажды в
созвездие.
Позади, у самого края пропасти, где
берет начало этот безумный мост, одиноко стоит дядя Иен и смотрит
на Джесса так, будто прощается. Взглядом, наполненным доброй и
тихой грустью. А на противоположной стороне бездны смутно маячит
стройная фигурка Мари. И есть во всей этой картинке что-то
необъяснимо тревожное. Даже небо над головой давит кричащими
багряными красками, будто некогда белоснежные облака внезапно
насквозь пропитались свежей яркой кровью.