Когда я узнал про смерть отца, то решил, что грусть и тревога
поселившаяся в доме связана с первую очередь с этим и немного с
моей болезнью. Но после матушкиного рассказа я понял что основной
причиной была тревога и неизвестность нашего будущего. Наша
прислуга жила очень даже неплохо, родители не были сторонниками
освобождения крестьян, но к своим крепостным относились вполне
прилично, например еще дед прекратил продавать людей как скот, все
имели свободу в выборе мужей и жен, дети не разлучались со своими
семьями. Правда как там обстояло дело с делами хозяйственными я не
знал, но судя по словам Бенкендорфа похоже не очень.
Абсолютно все домашние, в том числе и лакеи, уже знали новость
из Зимнего дворца, это я сразу же почувствовал когда вышел из
спальни. Прислуга двигалась заметно быстрее, многие улыбались и у
всех поклоны стали намного ниже. Даже нянюшка попыталась мне
поклониться, когда я вышел из спальни. Это мне очень не
понравилось.
— Нянюшка, милая моя, не делай этого никогда больше, не
расстраивай своего Алёшеньку, — я обнял и поцеловал в щечку свою
нянюшку, подумав, что первое, что я сделаю став совершеннолетним и
полностью дееспособным, так это дам вольную всей семье Петровых.
Это дичь какая-то, обер-офицерская жена и дети продолжают
оставаться в крепостной зависимости.
Пелагея смущенно улыбнулась и сказала:
— Из Зимнего был офицер, барыню завтра вечером к царю кличут.
Император грамоту подписал, вы Алексей Андреевич, теперь всем
владеете и за долги имения не заберут.
Оперативно, ничего не скажешь, какие же это бредни последующего
века, что в девятнадцатом все делалось медленно и неторопливо.
Когда надо тоже можно на раз-два.
Не успел я сделать и десяти шагов, как словно из под земли
возникла сестрица Анна. Кланяться она естественно не стала, но
расцеловать расцеловала, а потом наповал сразила меня вопросом:
— Алексей, ты не будешь против если я приглашу на обед Матвея
Ивановича?
Грешен, не удержался и мелко отомстил своей сестре выстрелом
наповал.
— Категорически против, Анна Андреевна, наперед батьки в пекло
лезете. Господина лекаря я собираюсь пригласить на обед. Вы,
конечно можете передать ему моё приглашение, они я полагаю в
гостиной сидят, — сестра от такого даже похоже потеряла дар речи и
изумлено уставилась на меня широко открытыми глазами. Я слегка
щелкнул её по носу и пошел к матушке очень довольный собой.