У
меня вчера вечером была беседа с Государем на эту тему и он дал на
это своё устное Высочайшее Согласие,— не
знаю как матушка, а я ход мыслей генерала понял и сразу же оценил.
Александр Христофорович тем временем продолжил развивать свою
мысль.
— Вам, Елизавета Павловна, надлежит сегодня же подать
Государю два прошения. Первое об учреждении майората, второе о
признании князя Алексея Андреевича его первым владельцем и
объявлении его совершеннолетним и полностью дееспособным, — генерал
обозначил легкий поклон головой в мою сторону. — Это сразу же
покажет всем отношение императора к случившемуся и станет вашей
защитой. Ваши дома сразу повысятся в цене, вы их сможете выгодно
продать и рассчитаться с основной массой долгов. Как только князю
позволит здоровье, ему необходимо сделать ревизию своих поместий и
навести там порядок, в первую очередь прогнать воровитых
управляющих. Надежных грамотных людей для этого дела я вам
дам.
На этом по моему мнению можно было и заканчивать. Суть
дела лично мне была ясна и на первый взгляд генеральское
предложение было единственным реальным и быстрым выходом из нашего
кошмарного состояния. Но генерал похоже еще хотел что-то
сказать.
Неожиданно он ухмыльнулся и закончил с видом кота,
подбирающегося к сметане:
— Ваша озабоченность, Елизавета Павловна, о судьбах
дочерей абсолютно понятна. Но я не сомневаюсь, что Алексей
Андреевич окажется любящим братом.
Матушка из речи Бенкендорфа поняла что это какой-то выход
и самое главное для неё, всё возникшие проблемы будет решать не она
и можно будет вернуться к прежней удобной и комфортной жизни. То,
что жизненные корабли родителей последнее время плыли разными
курсами, я уже успел хорошо понять.
Расположившийся в приемной генеральский адъютант принес заранее
заготовленные Бенкендорфом прошения на Высочайшее Имя, я
внимательно прочитал и матушка тут же их подписала. Генерал сразу
же уехал, пообещав немедля переговорить с Государем и подать ему
матушкины прошения.
После отъезда Бенкендорфа я почувствовал полнейшее душевное и
физическое опустошение, как будто пробежал марш-бросок с полной
выкладкой. Поэтому сразу же ушел в свою спальню и до обеда
спал.
За время моего сна успел приехать генеральский адъютант с
замечательнейшей новостью: Государь сразу же подписал матушкины
прошения и завтра вечером ей назначена аудиенция у российского
Самодержца. Мне то же была высказана монаршая милость: переданы
пожелания скорейшего окончательного выздоровления и дозволения
прибыть пред светлые императорские очи как только позволит моё
состояние. Надо честно сказать это повергло меня в какой-то трепет
перед императором, я действительно не был еще готов предстать пред
Его Величеством. Ни физически, ни морально.