– Беспорядки нарушаешь, а Егор Андреич? – с немного напряжённой
улыбкой спрашивает он.
– Совсем капельку, – в ответ улыбаюсь я. – Водку же не
пьянствую.
– Этого ещё не хватало! – кипятится Оленька. – Давай, Егор, не
доводи до беды.
– Так у меня здесь переговорный пункт для конфиденциальных
разговоров. У вас, товарищ подполковник, разговор
конфиденциальный?
– Более чем, – кивает Куренков.
– Ну вот, что нам остаётся делать? Оля, не сердись. Пять
минуточек ещё постою здесь, а потом Роман Александрович меня
проводит.
– Так, всё, я пошла за Красновым, – говорит Оленька и уходит,
всем своим видом, энергичной походкой и цоканьем каблучков
демонстрируя твёрдые намерения привести меня в чувство и уложить в
постель, так или иначе.
Лучше бы иначе, конечно, но я пока не готов к этому, хотя, если
только осторожненько.
– Сколько соседей в палате? – спрашивает Куренков.
– Один. Зато целый генерал и афганец. Боевое ранение. Поэтому,
если есть, что обсудить, давайте сейчас, а то чую, доктор прибежит
и распатронит нас здесь.
– Понятно. Да, есть момент один. Про здоровье тогда чуть позже
расскажешь, а сейчас про Печёнкина. Какого хрена, Егор? Это ведь ты
его надоумил, да?
– О чём?
– О том, что Евстратова надо брать и что он без надзора сейчас.
Короче, ты Печёнкина на ЛВЗ запустил?
– А что он сделал?
– Бл*дь! Егор, ты не финти! Ты его надоумил?
– Да что такое-то?
– Да то, что он ох***шая морда, лезет, куда не следует. Нас
начал прижимать. Ворвался, как смерч, всё там разрушает, все
«производственные», так сказать, связи и порядок действий.
– Ну, Роман Александрович, у нас же с вами не было никаких
договорённостей по ЛВЗ, обязательств я никаких не нарушил. Мне
очень надо было, чтобы он туда зашёл и занял определённый сегмент.
Это в конце концов всем нам на пользу пойдёт, вот увидите.
– Не вижу я никакой пользы, – раздражённо бросает Куренков. –
Вред один. Какого хрена, а? Почему со мной не посоветовался? Зачем
тебе это надо было, ты можешь мне сказать? Что тебе вообще в голову
взбрело? Головокружение от успехов, мать твою?! Не слишком ли
высоко взлетел?!
– Это что ещё такое? – сердито спрашивает доктор Краснов,
приближаясь к нам. – Крик, ругань, самовольное оставление кровати.
Брагин, это как понимать? Вам что запретить посещения? Придётся так
и поступить, а то мне же больше нечем заниматься, как бегать
пациентов уговаривать. А вы, товарищ, как вам не стыдно, кричите в
больнице. Пациенту нужны благоприятные эмоции. Знаете что,
уходите-ка вы отсюда, да поскорее.