– Нет-нет, – возражаю я. – Это всё моя вина. Мой посетитель
просто меня журил за то, что я с койки встал, хотя мне нельзя.
Простите, я уже возвращаюсь. Роман Александрович мне поможет, не
беспокойтесь.
Краснов высказывает всё, что думает обо мне, о моём эгоизме, о
безответственности и о том, что я своим поведением отдаляю момент
выписки, в то время как сотни нуждающихся ждут своей очереди, чтобы
попасть в эту исключительную больницу.
Приходится возвращаться.
– Ну прости, погорячился, – сердито говорит Куренков. – Сейчас
не будем об этом, но разговор не окончен.
– Роман Александрович, – говорю я, останавливаясь перед палатой.
– Вы посмотрите сами, это же отлично, что он туда зайдёт. Главное,
чтобы в границах оставался. Я ему сообщу, что если он перейдёт
границы, поддержки сверху не будет и он останется ни с чем. Он хоть
и скотина, но поймёт. Бабки он любит. Но мы с вами благодаря этому
всему делу его крепко возьмём за яички, понимаете? Это не игра в
подпольном казино, о чём и так все знают. Это конкретный рычаг. Вам
что, карманный начальник УВД не нужен?
– Ты из меня идиота-то не делай. Он ведь тоже меня за яички
возьмёт.
Ну да, правильно, дядя Рома, мне это и надо вообще-то.
– Ну, расследование рано или поздно он бы всё равно провёл,
Евстратов бы с минуты на минуту облажался в любом случае…
– Нет, – чеканит Роман. – Если бы мы сами расследование
устроили, ничего этого и в помине бы не было.
– Да только вы официально не можете этого сделать. Они строю
ведь не угрожают, они за строй наш горло кому хотите
перегрызут.
– Не знаю, Егор, очень сильно ты меня огорчил. Очень сильно.
Больше подобные шаги без консультаций не совершай, понял?
– Хорошо, Роман Александрович, вы правы, а я был неправ,
погорячился, надо было с вами все детали обсудить, – соглашаюсь я и
открываю дверь, чтобы завершить этот разговор. – Но я уверен, вы
ещё оцените мою прозорливость. – Разрешите войти, товарищ генерал?
Знакомьтесь это мой наставник, старший товарищ и друг, Роман
Александрович Куренков. А это – боевой офицер, раненый герой
Афгана, Даниил Григорьевич Скударнов.
– Очень приятно.
Беседа сразу сворачивает в сторону трёпа «ни о чём» и «скорее
поправляйтесь», и вскоре Куренков откланивается.
– Валентина тебе привет передаёт, – говорит он прощаясь, – и
пожелания скорейшего выздоровления. И открытку.