Первого поперли из милиции за превышение служебных полномочий и не санкционированное применение табельного оружия. Второго исключили из магаданской коллегии адвокатов «за нарушение этических норм». Вовочкин свалил добровольцем в Афганистан. После вывода войск осел в Москве, за которую чуть раньше зацепился и Кузнецов. Так и оказались оба колымских изгнанника в столице.
Перестройка и последовавший за ней всероссийский бардак не дали им утонуть в омуте многомиллионного города. В мутной воде всегда много корма. Частным детективам тоже хватает…
Все три машины между тем добрались до Нового Арбата. Юная вдова лихо зарулила в проулок, чтобы подъехать к банку с тыла. За ней – «Пежо».
Вовочка припарковал свой «Москвич» прямо на проспекте и направился размеренным шагом во двор. Он был небольшим и весь заставлен транспортом. Елена оставила свою спортивную таратайку, заехав на тротуар. «Пежо» стоял метрах в десяти впереди. Из него вывалился квадратный, похожий на флакон мужичок. За ним шофер. Оба направились к «Ягуару». Шофер, подойдя к водительской дверце, сманипулировал руками. Похоже, отключил сигнализацию и направился к своей машине. Флакон юркнул в салон «Ягуара».
«Угонщики», – решил было Вовочкин. Однако непонятки крутнулись на новый оборот. Он услышал щелчок автомобильной дверцы. Из «Пежо» выскочил водила. Подбежал к «Ягуару». Распахнув дверцу, громко прокудахтал:
– Флакон! Тебя Полкаш требует! Сказал, если через двадцать минут не нарисуемся в бункере, уши сбреет…
2.
Флакон переминался с ноги на ногу, шаря глазами по белой стене. На Полкаша, сидевшего за массивным дубовым столом, не взглядывал.
– За кем следили? С какой целью? – спросил тихо тот, но в голове Флакона голос его отозвался, как удар в рельсу.
Говорили, что Полкаш может дать по мозгам гипнозом. Как удав кролику… А заточенной монетой с трех метров ухо отхватить. Глист трепался, что уже трое без ушей по Москве шастают.
– Я это…, – промямлил Флакон. – К телке ехал. В натуре.
– А банкирша Елена при чем?
«Про банкиршу узнал! – ахнул Флакон».
– Ну? – подстегнул тот. – Только не врать, Мухоморов!
Флакон вздрогнул, услышав свою фамилию. Он уже давно отвык от нее, еще с первой ходки к хозяину. Отзывался на кликуху и ничего обидного в ней не находил.
– Брюликов на ней навалом, – выдавил из себя. – И зелень намылилась снять.