- Скорей! – выдохнув, молодой человек со всей осторожностью взял
девушку на руки и сердито глянул на «ваньку». – Ну, что стоишь-то?
Гони, давай… к доктору! Или… нет… лучше - в дом.
Из дома уже бежали… На улицу выскочили сразу двое – бородатый
привратник и злая на вид старушенция в скрипучих башмаках и сером
старомодном капоте с дурацкими рюшами, смотревшимися, как на корове
седло.
- Господин Давыдов? – ахнула старушенция. – Вы как здесь?
- Случайно, - Денис отмахнулся. – Давайте ее в дом…
- А кто это? Ой… Катерина! Катя… Да кто ж ее?
- Кто-кто, - поднимая девушку, хмыкнул в бороду привратник,
такой же коренастый, как и сам Давыдов. – Тут Хитров рынок
недалече… Шалят!
Денис покусал усы:
- Но… не из пистолета же!
- А чего ж, барин, и нет? – привратник – звали его, кстати,
Прохор – уже заносил раненую в парадное… или, говоря по-московски –
подъезд.
Давыдов живо сунул извозчику двухгривенный:
- За доктором гони, живо. Пречистенка, десятый дом. Знаешь?
- Угу…
- Скажешь, что от меня… от Дениса Васильевич Давыдова. Доктор -
сосед мой. Звать - Афанасий Михалыч. Уж он не откажет… Ну все,
поезжай. Не забудешь, дурья твоя голова?
- Как можно, барин!
Взгромоздившись на козлы, «ванька» обтер руки о фартук и схватил
вожжи:
- Н-но, залетная! Н-но!
Зацокали по брусчатке копыта, быстро набравшая скорость коляска
скрылась в ночи. Точнее сказать, было уже утро, занималась над
крышами зыбкая алая полоска - заря.
Между тем, несчастную уже внесли в комнаты, в апартаменты,
расположенные на недешевом третьем этаже. Да и сам-то дом был не из
дешевых, директор Императорских театров Аполлон Александрович
Майков снимал здесь комнаты для своих актрис, буде те задержаться
вдруг в Первопрестольной – чтоб не тащились по ночи в Кунцево, где,
в сером, давящей архитектуры, доме и проживали воспитанницы
балетного училища. Жили, благодаря доброте и протекции Майкова, на
полном пансионе, но в строгости, по зорким контролем отставного
актера Украсова – истинного цербера, не дававшего девчонкам никакой
воли. Так что те, когда вырывались из-под контроля, пользовались
короткой свободою, насколько могли. Иногда и – на свою голову… как
вот несчастная Катенька.
- Ну, что там с ней? – подойдя к большой, с малиновым
балдахином, кровати, шепотом осведомился Денис.
- Похоже, что плохо, барин, - хриплым голосом отозвалась
старуха. Фекла Матвеевна, так ее звали, тоже была из бывших актрис,
и злющая, как ведьма – ничуть не лучше Украсова. Почему-то именно
таких монстров Аполлон Александрович для своих балетных и нанимал.
Может, правильно и делал?