Вот этот дом. Вот – чердак. Денис запрокинул голову, увидев
приткнувшиеся с левой стороны дома строительные леса. Никаких
рабочих поблизости видно не было, скорее всего, уже давно закончили
свою работу… а, может, быть, еще даже не начинали.
Оглядевшись, Давыдов улучил удобный момент, ухватился за
бревнышко и, подтянувшись, вмиг очутился на дощатых подмостках.
Постоял, посмотрел, убедившись, что эскапада сия не привлекла
ничьего любопытства, снова подтянулся, проскочил, выбираясь на
покатую крышу.
На чердаке оказалось не так уж и темно – только что взошедшее
солнце било прямо в оконце. Молодой человек прищурился и вдруг,
неожиданно для себя, чихнул от попавшей в нос чердачной пыли.
Чихнул и машинально выхватил стилет, который всегда носил с собой –
вещица на матушке Москве отнюдь не лишняя, особенно – у
Хитровки.
Зря волновался – ни одна тварь не высунулась, не показалась, не
возникло ни одного хищного рыла. Никого на чердаке. Пусто. Главное,
что и пистолетов-то нигде не видать. Не выбросил их убийца,
прибрал… так ведь не киллер! Да и отпечатки пальцев еще не умели
снимать… уголовного розыска – и того толком не было, имелись лишь
разномастные «полицейские части», капитаны-исправники да
следственные приставы - что-то похожее на судебное следствие.
Работать «на земле» практически было некому, зато, что касаемо
начальства, то с этим все обстояло в порядке: имелся и
обер-полицмейстер со всей причитающейся канцелярией, и даже
отдельное от МВД министерство полиции! Все имелось… только вот
лиходеям плевать на это было.
Да уж, все, как и в начале двадцать первого века… откуда и
появился Давыдов Денис, почти полный тезка знаменитого поэта и
гусара. Бывший курсант Академии полиции, а ныне – там, в будущем –
старший следователь Следственного Комитета, майор. Хм, майор… А
здесь-то он генерал-майор, однако! Здесь… там… просто, как-то та
случилось, что во время спиритического сеанса часть души Дениса
оказалась в теле гусара… А потом проклятый лапландский колдун убил
душу истинного Давыдова – поэта – и Дэн оказался вот так вот… сам
по себе. И, главное, он же был и там, в будущем… Оставался, да,
словно бы ничего и не случилось. Даже сны об этом само будущем
видел. Шизофрения какая-то… впрочем, Денис привык уже, давно
привык, и ощущал этот мир – своим.