– Вишь ты какой, – батя улыбнулся и погладил бороду, – На Руси за князем идут, а не князь гонит. Не пойдут – если князь назади останется. С бояр спрос еще больший. Бо, сыне, боярин сродство имеет с боем и знаменует воина храброго. Не устоит Переяславль без моей руки…, – батя махнул рукой, – Да и стар я уже во чистом поле поляковать. Един Илья – крестовый брат мой – не насытился еще ратными утехами. А остальных, кого я знавал, ужо и нет – кто в землю лег, кто в покое с жонкой, да детями жисть доживат…
Проверив последнюю сторожу, отец решил проехать вперед верст пять – до Босой горы, прозванной так за отсутствие на ней зелени, обыкновенной присущей степным горам. На Босой было еще возвышение – Старая гора, с которой было видно далеко окрест.
Отец отстал, остановившись напиться из ручья под горой, а я выехал на широкий пригорок и мне открылся вид степи, уже не вызывавший у меня былого восхищения – унылые кустарники, островками разбросанные до самого окоема, солнце бьет в глаза, на небе жидкие облачка, не сулящие дождя.
Голая печальная степь, лишенная убранства и тени лесов, усеянная костями несчастных странников. Вместо городов и селений – одни кладбища народов кочующих. Может быть в самой глубокой древности ходили здесь караваны купеческие, скифы и греки сражались с опасностью, нуждою и скукою, в надежде обогатиться золотом…
Я выпрямился в седле и перекинув булаву на запястье правой руки, прислонил правую ладонь ко лбу, закрываясь от солнца и обвел взором окрест, подражая Илье Муромцу, дружиннику князя Владимира. Этой повадкой своей мне запомнился Илья, когда останавливался у нас. Я был тогда годов осьми. Вот сильный мужик…
Они с отцом были большие друзья – крестовые братья, вместях много всякой нечисти положили. Таким хотелось бы и мне стать – говорят раз вышел Илья один на бой с двумя десятками печенегов и в бегство их поворотил, вожака – Ихтумена (Соловья по-нашему) пленил, и в Киев до великого князя Владимира привез…
Отец не любил рассказывать про свою молодость, но основное я из его жизни знал, собственно это была всем известная история.
В 6500 году от сотворения мира пришли печенеги из-за Сулы. Великий князь Владимир вышел им навстречу на Трубеж-реку, русский стали на одной стороне реки, печенеги – на другой, но ни те, ни другие не смели переехать на сторону противоположную. Тогда князь печенежский подъехал к реке, кликнул Владимира и сказал ему: «Выпусти своего мужа, а я своего, пусть борются. Если твой муж ударит моего, то не будем воевать три года, если же наш ударит, то будем воевать три года». Владимир согласился и возвратясь в стан, послал бирючей кликать клич: «Нет ли кого, кто б взялся биться с печенегом?» И никто нигде не отозвался. На другой день приехали печенеги и привели своего бойца, а с русской стороны никого не было. Начал тужить Владимир, послал опять по всем ратникам – и вот пришел к нему старик и сказал: «Князь! Есть у меня один сын меньшой дома, с четырьмя вышел я сюда, а тот дома остался, из детства еще никому не удавалось им ударить, однажды я его журил, а он мял кожу: так в сердцах он разорвал ее руками». Князь обрадовался, послал за силачом и рассказал ему в чем дело, тот отвечал: «Я не знаю, смогу ли сладить с печенегом, пусть меня испытают: нет ли где быка большого и сильного?» Нашли быка, разъярили его горячим железом и пустили. Когда бык бежал мимо силача, тот схватил его рукой за бок и вырвал кожу с мясом, сколько мог захватить рукой. Владимир сказал: «Можешь бороться с печенегом». На другой день пришли печенеги и стали кликать: «Где же ваш боец, а наш готов!» Владимир велел вооружиться своему, и оба выступили друг против друга. Выпустили печенеги своего, великана страшного, и когда выступил боец Владимиров, то печенег стал смеяться над ним, потому что тот был среднего роста. Размерили место между обоими полками и пустили борцов: они схватились и стали крепко жать друг друга, русский наконец сдавил печенега в руках до смерти и ударил им о землю, раздался крик в полках, печенеги побежали, русские погнали за ними. Владимир обрадовался, заложил город на броде, где стоял и назвал его Переяславлем, потому что борец русский перенял славу у печенега. Князь сделал богатыря вместе со старцем, отцом его, знатными мужами.