. Подбородная пряжка немного жала, но я не подавал виду. На левом боку меч на привязи, такоже отцом данный. К седлу приторочено копье мурмазецкое, лук со снятой тетивой. За спиной круглый щит на длинном ремне и тул
>4 с двадцаткой коленых стрел. В правой руке – шелкова плеточка, небольшая булава качалась на запястье левой руки.
На выезде из Предгорья мы столкнулись с въезжавшим купеческим караваном. Мимо нас проходили повозки тяжело груженные мехами, воском, пенькой, льном и еще невесть чем. Купцы поравнявшись с нами в пояс поклонились отцу.
– Ну и трудна ж торговлишка купеческа…, – отец взглядом проводил купеческий караван и продолжил,– В Киеве по весне купцы купляют лодки-однодеревки, что в верховьях кривичи делают. Близко к лету все сбираются до Витичева, оттоль и идут к порогам. Самый опасный четвертый порог – Неясыть. Тута товары выгружают, холопы коло шести тысяч шагов берегом идут. Печенеги ждут за порогами у самого Крорийского перевоза. Ежели их отразили, то до реки Селины не будет никакой опасности, а если на той реке ладьи к берегу прибьет, то печенеги тут как тут. Если все обошлось, то после Конопы, Константии, устья Варны и Дицины достигнешь Мисимврии, начального града Грецкой земли. – Батя закончил сию историю, так как мы уже подъезжали к первой стороже. Отец старея, стал очень любил сказывать всякое и обыкновенно чрезмерно затягивал. Поэтому я возблагодарил Бога за то, что первая сторожа находилась настолько близко, чтобы прервать отцово красноречие.
Сторожи стояли в степи на десяти верстах друг от друга и были похожи друг на друга. Возвышенное место с обязательным кострищем, землянка, под горкой, либо где-то поблизости – ручей. Сторожа была из четырех человек, каждую неделю сменяемых.
Ратные несли службу исправно, и мы не задерживаясь поскакали далее.
Тяжко летом доспехи носить. Тело преет, зудит, а не почешешься толком. Во время скачки еще свежо, ветерок обдувает тело, а остановишься – будто в бане – с неба палит, земля нагрета и жжет ноги через мягкие подошвы сапог.
Когда вдали завиднелась вторая сторожа мы приостановились. Я задал отцу, давно интересовавший меня вопрос:
– Почто ты бросил службу великому князю Владимиру? – Он бросил на меня настороженный взгляд и ответил:
– Так я ему и здесь служу.
– Здеся-то князь Афанасий, стало быть и чести меньше!