Но сейчас люди стали куда прагматичнее.
А германцы вообще лишнего риска не любят.
В теле была жуткая слабость. Запасов внутренней энергии —
никаких, они не восполняются, когда я валяюсь без сознания. А на
медитацию у меня не было сил.
Я нащупал плечом земляную стену, кое-как извернулся и сел,
навалившись на нее спиной. Нет, пожалуй, нога болела сильнее всего.
И еще очень хотелось пить.
Но это нормально при большой кровопотере.
А «мастодонт» — название для танка все-таки неудачное.
Мастодонты же все вымерли, вот и танк за ними последовал. Может
быть подбери они другое название, могли бы и подольше
продержаться.
Интересно, все это имело хоть какой-то смысл? Сумели ли наши
извлечь хоть что-то полезное из этой туши? Или таки успели целиком
ее утащить?
Теперь то уж и не узнаешь.
А как там Андрюша? Успел ли он отступить? Отступил ли вообще
хоть кто-нибудь? Или он тоже валяется связанный, и ждет своей
участи, как и я? Или, что более вероятно, он уже мертв, как и
штабс-капитан Абашидзе…
Дурацкая, все-таки, была затея…
Скрипнула дверь, ударилась о косяк. Я услышал тяжелые шаги, а
потом меня подхватили под руки и отнюдь не нежно поставили на ноги.
Колено тут же прострелило болью, да с такой силой, что я едва не
потерял сознание.
Меня куда-то потащили. Только снаружи я понял, какой затхлый
воздух был в моей тюрьме. Вдобавок, там еще чем-то воняло, и я
подозревал, что мной.
Холодный воздух и легкий ветерок слегка улучшили мое
самочувствие, а потом меня снова запихнули в какое-то замкнутое
помещение и усадили на стул.
Даже с завязанными глазами я видел, что тут есть электрическая
лампочка. Я видел ток, бегущий в проводе внутри стены. Я чувствовал
генератор, установленный метрах в двадцати отсюда, и принялся
выкачивать из него энергию.
Медленно, осторожно, как можно более незаметно. Стараясь, чтобы
лампочка под потолком не потускнела настолько, что это могло бы
привлечь чье-то внимание.
— Снимите повязку, — сказал кто-то по-немецки.
Повязку содрали.
Я немного поморгал, чтобы сфокусировать зрение, рассмотрел
что-то вроде стандартных внутренностей офицерского блиндажа. За
заваленным бумагами столом передо мной сидел пехотный капитан. В
углу притулился кто-то в форме особиста. И двое моих провожатых
тоже никуда не делись.
Но спецов из аненербе тут не было, а значит, у меня есть шансы
прожить минут на пять дольше, чем я предполагал.