Один из бунтарей обнажил почерневшие
зубы.
— Но если велено — обыскивай, — я
поднял руки. — За костюм не волнуйся — из жалования не вычту.
— Проходите, — парень ограничился
визуальным осмотром. — Но если что — знайте, за вами наблюдают.
— Сколько тебе лет? — спросил, войдя
в полумрак завода.
— Четырнадцать, — конвоир шмыгнул
носом.
Подозрения подтвердились. За маской
из копоти сложно распознать истинный возраст, а голос охрип из-за
едкого дыма, но неуверенное поведение намекало на не самый долгий
жизненный путь.
— И сколько длится твоя смена? — мы
пошли вдоль почетного караула из остывающих печей и подвешенных на
кранах тиглей.
Между ними прятались женщины,
прижимая к себе детей — таких же чумазых, сопливых и худых, как
тростинки. На меня смотрели скорее с испугом, нежели любопытством,
и старались поскорее отводить глаза. Это сейчас я для них король —
своего рода знаменитость. Но если переговоры пройдут неудачно, моя
профессия сменится на палача, и они жутко боялись именно этого
варианта.
— Столько, сколько мне лет —
четырнадцать часов. Но если заказов много, то может быть и
шестнадцать.
— Ну а платят-то достойно?
— Да как сказать, — работяга смущенно
потер затылок и поправил картуз.
— Да так и скажи. А то я с дворца и
мало чего знаю за уличную житуху.
— Ну, на еду кое-как хватает, а вот с
одежонкой уже проблемы.
Хватает, как же... Штаны и рубаха из
плотной парусины болтались на нем, как парус на швабре.
— Ваше величество! — раздался
пронзительный детский голосок, и мне навстречу выскочила девочка
лет семи. Упала на колени и заголосила во все горло: — Не убивайте
моего папу, пожалуйста! Пощадите его, он ни в чем не виноват!
— Марфа!
За дочкой погналась мать, но другие
женщины перехватили ее и оттащили за печь с такими лицами, будто
малышка бросилась не к королю, а в яму с медведем. Хотя, похоже,
подавляющее большинство безродных подданных таковым меня и считали.
Только не медведем — это зверь опасный, но все же предсказуемый, а
кем-то вроде дракона или сказочного Лиха — коварным, жестоким и
наделенным нечеловеческой силой чудовищем.
— Встань, — спокойно произнес я, и
девочка с трудом выпрямилась из-за дрожащих ног. Но даже в таком
положении она едва доставала мне до пояса, поэтому я сам опустился
перед ней на колено и спросил: — Как зовут твоего папу?