— На сегодня пока все, — я отложил
перо и с удовольствием хрустнул пальцами. — Полноценный трудовой
кодекс разработаем чуть позже с привлечением профильных
специалистов.
Парни столпились у стола и уставились
на лист. Мало кто из них умел читать, а когда Захар озвучил
отредактированный вариант, у работяг глаза сделались по пять копеек
и приоткрылись рты. Эффект от изменений выдался настолько мощным,
что даже Легран умудрился выплюнуть кляп и возмущенно возопить:
— Помилуйте, ваше величество! Почто
нам такие траты? Где же мы возьмем такие деньжищи?!
Я встал и навис над хлыщом с таким
видом, что тот в ужасе попятился, несмотря на то, что был привязан
к стулу.
— Статуи продадите, — прорычал в
ответ. — И прочее барахло.
Бунтари как завороженные смотрели на
бланк и явно не могли поверить, что это правда, а не моя злая
шутка. Это продолжалось до тех самых пор, пока не пришел канцлер и
не опечатал подписанную мною бумагу, тем самым превратив чистовик в
полноценный закон.
— Это — только начало. Сегодня же я
прикажу учредить при дворе общественную приемную, чтобы подданным
не приходилось посылать гонцов за тридевять земель или захватывать
заводы. Скоро все челобитные, жалобы и предложения будут попадать
мне на стол так быстро, как только получится. Ах да, ну и самое
важное.
Я взял очередной бланк, где
написал:
УКАЗЪ № 5
Его королевского
величества
АнриIАнхальта
Все участники вооруженной
забастовки на Белгородском литейном заводе амнистируются доброй
волей его королевского величества и не подлежат никакому
преследованию. Если же кто вздумает как-либо ущемлять или чинить им
козни, сам столкнется со всей строгостью закона.
— Похоже, я в вас ошибался, — Захар
усмехнулся и пьяно тряхнул головой. — Но я понимаю, что как
подстрекателю и заговорщику мне не избежать кары. Так что позвольте
облегчить вам задачу.
С этими словами он достал из-за
пазухи «наган» и поднес дульный срез к виску. Я вообще не думал о
таком повороте, поэтому инстинктивно дернулся в сторону мужика,
после чего в ушах зашумел ветер, а время будто замедлило ход.
Все вокруг меня оказались в
прозрачном киселе — я отчетливо видел, как палец с черепашьей
скоростью давит на спуск, а курок не быстрее гусеницы взмывает над
каморой. Однако долго в таком состоянии пробыть бы не удалось —
грудь начало сдавливать как тисками, а вдохнуть и вовсе не
получалось, как если бы из комнаты выкачали весь воздух.