– Пощадите, – выдыхает она.
И на меня веет сладостью топленого
молока. Это так пьянит, что мое омертвелое сердце начинает
болезненно сжиматься. Развожу ее ноги – два белых, налитых соком
стебля. Колени ободраны, и свежие царапины контрастно выделяются на
белизне кожи. Путаюсь в подоле сорочки, раздраженно рычу и достаю
нож. При виде отточенного лезвия девушка начинает выть в голос. Я
зажимаю ее рот ладонью, а она пытается укусить. За пару взмахов
взрезав подол, провожу кончиком лезвия по ее коже – от пупка до
горла.
– Тихо, – велю я и вжимаю лезвие в
основании шеи. Нож прорывает тонкую кожу, к запаху молока
примешивается терпкий запах меди. Девушка закатывает глаза – ее
белки кажутся галькой, отшлифованной прибоем. Волны проходят по
телу.
Тогда я сам становлюсь волной.
Сокрушительной, вобравшей в себя всю
мощь океана, всю злобу тайфуна, все смерти рыбаков. И девушка
вскрикивает, выгибается в моих руках, а волны начинают качать – все
выше, все неистовее. Вокруг ревет и воет буря, или это просто кровь
пульсирует в висках.
Я больше не могу себя контролировать,
и животная жажда разрушения вырывается на волю. Лезвие ножа
погружается в горло девушки, а брызги становятся горячими и
липкими. Слизывая их языком, ощущаю знакомый привкус железа. Тогда
глаза девушки распахиваются, и зрачки заволакивает белесый туман.
Тело выгибается в последний раз и ломается. Я вижу, как белизна ее
сорочки напитывается алой влагой. В ушах стоит рев бушующей стихии,
но сквозь него прорывается резкий, предупреждающий визг сирены.
Наступает отлив.
Сон отпускает неохотно, пытаясь
утянуть на глубину, где в густой синеве и тишине медленно
проплывают океанские чудовища. Там, на илистом дне, в густом
подлеске водорослей, будет лежать и моя русалка. Ее невинная
красота навсегда останется при ней, кожа никогда не узнает
морщин.
Я думаю о ней и о крови, вытекающей
из разрезанного горла, когда удовлетворяю себя. Позже мне станет
стыдно. Наверное.
* * *
С продуктами и вчера было плохо.
Последнюю десятку я отдал в фонд помощи, а теперь на полках кроме
початой пачки сахара ничего нет.
Раньше я никогда не задавался
вопросами, как люди достают то или другое. Я приходил к ним и
забирал, что считал нужным. Теперь за все приходится платить, но
это не самое трудное. Гораздо труднее выбрать: что купить в первую
очередь, а что потом, или не купить вообще, а только посмотреть и
сглотнуть слюну. И хотя в реабили-тационном центре нам
рассказывали, как планировать бюджет, товарно-денежные отношения
доставляют головную боль.