Говорит, а слёзы сами по щекам катятся.
— Никуда я тебя не пущу! — воскликнула Грета, обнимать его бросилась.
— Так и я тебя не пущу, — ответил отец, в ответ её обнимая.
— И правильно, — сказал Ганс. — Я к чудищу пойду. Мой подарок, мне и отвечать.
— Умом ты что ли, сынок, с горя тронулся? Грета цветок просила.
Вздохнул Ганс и рассказал ему и про сговор с сестрицей, и про тайный сад.
— Интересные дела, — нахмурился отец. — Есть что-то ещё, чего я не знаю?
— Нет! — хором воскликнули близнецы.
— Поэтому я пойду, — повторил Ганс, стараясь увести отца от опасной темы.
— Даже если бы я согласился, всё равно не выйдет. Чудовище ждёт дочь, а ты…
— Переоденусь. Мы ж близнецы, оно и не заметит.
— Нет! Я никого из вас на погибель не отправлю! — решительно произнёс отец.
Ужин был грустен. Как ни пытался батюшка улыбаться, получалось неубедительно. Ганс тоже не мог поддержать игру, и если бы не «дружеские» пинки Греты, украдкой прилетающие под столом, то и вовсе расклеился бы. Сестрица в актёрском умении преуспела больше — улыбалась, забалтывала отца, подкладывала ему мяса, да вина подливала. Тот пытался отказаться, ссылаясь на то, что к полуночи ему нужна ясная голова, но противостоять напору не мог и вскоре, утомлённый переживаниями, уснул прямо за столом.
Ганс с Гретой бросились снимать кольцо. Сделать это оказалось непросто — проклятая железяка сидела как влитая.
— Только не поворачивай, — шептала сестра, держа отцовский палец, пока Ганс пытался стянуть металлический ободок.
Должно быть, он потянул слишком сильно — отец зашевелился, пытаясь поднять голову… Близнецы замерли.
— Спи, папочка, спи, — прошептала Грета. И отец, вздохнув, опять погрузился в сон.
И так тяжело стало на сердце Ганса, что он, сам не понимая как, стащил, наконец, злополучное кольцо. Грета потянулась, чтобы забрать, но Ганс быстренько надел его себе на палец и спрятал руку за спину.
— Эй, мы так не договаривались! — рассердилась сестра.
— Я тебя к чудищу не пущу! Я эту кашу заварил, мне и расхлёбывать.
— А я тебе одежду не дам!
— И не надо.
Зная характер сестры, Ганс это предвидел. Он открыл дверцу комода и достал заранее спрятанное платье, которое тут же и натянул поверх рубахи и штанов. Сапоги тоже решил оставить. Поправил одежду, чмокнул сестру в мокрую щёку и, прихватив тряпицу с цветком, повернул перстень.