А еще тут были татуировки. Вначале я
обрадовался. Круто же! Мечтал в свое мире разрисовать себя в
парочке мест, но все как-то бабок на это дело не было… Но моей
радости быстро пришел конец. Татуировки не возбранялись здесь, но
считались правилом дурного тона и признаком принадлежности к низшим
ступеням касты. Рабов клеймили принудительно. К чему я вообще завел
речь о татушках? Ну рабы, ну клеймили. Но вот насмешка судьбы –
беглого раба можно было опознать по тату. Я – раб. Но у меня нет
тату. Хм, стоит это обдумать…
Кстати, да – Оскал. У него череп был
разрисован, но это ладно, самое главное – шея. Я случайно заметил
на ней такую же татуированную цепь, как у моих товарищей по
рабству. Мах сказал, что Оскал буквально вышел из грязи в князи –
был рабом в шахте, но выслужился перед хозяевами, и его вытащили
наружу – буквально! – и поставили надсмотрщиком над бывшими
собратьями. После того, как узнал об этом, я еще больше воспылал
праведным гневом к мерзотному амбалу.
В один из дней, незаметно
перетекающих один в другой, я таки увидел, что тут добывалось
нашими руками. Одному из рабов удалось продолбить в стене путь к
драгоценному камню. Это не был ни один из камней, которые были в
моем мире – это было нечто совершенно неизвестное мне. Камень был
приблизительно с половину моего кулака, он переливался смешением
глубокого синего и темно-зеленого цветов, и был просто
восхитителен.
Недолго нам удалось наслаждаться
видом богатства, добытого руками одного из нас. Оскал быстро
отобрал находку и понес к хозяевам.
- А если убежит вместе с ним? –
спросил я у Маха, неотрывно глядя, как наш надзиратель удаляется в
сторону выходу из нашей подземной тюрьмы.
Другие рабы жадно впились глазами в
сокровище в руках Оскала.
- Не сбежит. А если и так – то
недалеко. Клеймо на шее – не просто картинка, а магическая метка.
По ней найдут и убьют в таких пытках, что любой предпочел бы им
пожизненное рабство в шахтах.
Я сделал мысленную заметку. Клеймо
магическое, значит. Как же я счастлив, что его нет у меня. Кажется,
это первая настоящая причина для радости в этом мире.
***
И снова – дни растворялись друг в
друге, как несчастные крупинки сахара в чашке отдающего горечью
кофе. И это меня бесило. Все стояло на место. Я стоял на месте.
Нет, движение было непрерывным, если считать перестук десятков
кирок по камню. Но вот лазейки для побега все никак не
обнаруживалось. А мне бы не хотелось сгинуть в этом мраке. И так уж
на пределе сил стучу киркой, надолго меня не хватит. Нет, вообще-то
говоря, телом я стал выносливее. Неженка внутри меня, ничего
тяжелее нескольких литров пива из Пятерочки не таскавшего прежде,
вначале взбунтовался, но потом присмирел. Мышцы стали сильнее, кожа
на руках огрубела и стала походить на кожу настоящего мужчины. Но в
атмосфере нескончаемого уныния и мрака хотелось повеситься. Местное
питание заставляло отощать тут даже более менее упитанных мужчин,
что уж говорить о таком дрыще, как я. А туалет – он был просто
символом стресса для меня в этом мире.