- Жесть…
- Что ты сказал, сынок?
- Да ничего…
Я пристроился рядом со стариком на
свободном участке и принялся стучать по камню. Хватило меня на
пятнадцать-двадцать минут, после чего рука устала, тело неумолимо
потянуло на пол – дайте мне отдохнуть!
- Э, нет, сынок, давай-ка поднимайся,
тут везде глаза да уши Оскала – мигом донесут на нерадивого раба,
ух, не поздоровится тебе тогда.
Я неохотно поднялся на ноги и
возобновил стук по камню.
- Это у тебя с непривычки руки
уставать будут – пообвыкнешься чуток, и порядок будет.
Болтовню пришлось оборвать. Из-за
бесконечного стука говорить было тяжело, кричать – не стоит, в
нормальном режиме ничего не услышишь.
Я стоял у стены, дробил камень и
мрачно размышлял о том, что, кажется, попал в еще большее дерьмо,
чем была моя прежняя жизнь.
***
Я перестал ощущать ход времени. Оно
то ли застыло, то ли понеслось слишком стремительно, чтобы следить
за ним. Руки у меня превратились в воющие от изнеможения палки.
Ладони рыдали кровью. Пот жег глаза.
«Проводник, вытаскивай давай меня из
этой дыры! – вопил я мысленно. – Не хочу второго шанса, умереть
хочу!»
Но Проводник оставался глух к моим
мысленным воплям и мольбам. Камень, кирка и кучка оборванцев вокруг
не исчезли.
Наконец пришел Оскал и скомандовал
отбой, после чего вновь удалился.
Оборванцы, в числе которых теперь был
и я, поплелись обратно по тоннелю. Наконец-то! Скоро я увижу свет!
Может, еще душ и жрачку предоставят? Ну а как иначе?!
Что? Какого хрена???
Мы, вместо того, чтоб добраться до
отверстия наверху и вылезти в мир, свернули в ответвление тоннеля,
которого я утром (днем?) не заметил. И снова бесконечные шаги…
Вышли в огромный – просто колоссальный! – каменный зал, освещенный
десятками факелов. Тут и там сновали люди. Дети – дети?!! – тенями
шмыгали вдоль стен. Женщины что-то там колдовали над мисками и
чашками. Мужчины – то бишь мы все, кто пришел только что – после
тяжкого трудового дня устало садились, ложились, падали на пол.
- Что происходит? – вполголоса
обратился я к старику, от которого старался не отставать. Как никак
единственный, к кому я пока что испытываю хоть какое-то подобие
доверия. – Что мы тут делаем?
- Как что? – Его изумленные широкие,
седые брови взметнулись вверх. – Живем.
- Жи… что? – Я, наверное, ослышался.
Ведь не бывает же…