Ведьма утонула в кресле, сутулая и
неподвижная, похожая на груду комом побросанной одежды. Пахло
пряностями, сухими полевыми травами, а еще конкой или бавленным
безгеком, и чем-то неисправимо кислым, неприятным.
Осмотрев кабинет и убедившись, что с
прошлого визита тут почти ничего не изменилось, мужчина вздохнул –
в кабине явно не хватало добротного сквозняка.
Опустившись в свободное кресло,
посетитель снял шляпу, отставил трость и с нескрываемым облегчением
вытянул длинные ноги. Насколько, разумеется, позволяла теснота.
– Вечное движение, сударыня моя, –
хорошо поставленным баритоном произнес он, блаженно улыбаясь в
низкий потолок, – до чего же хорошо иногда замереть в полнейшей
неподвижности. Хотя бы на секунду…
– Не богохульствуй, Крестовик, –
изогнув темную бровь, приятным голосом ответила ему женщина,
называющая себя Беллатрисой. При этом в ее словах не звучало ни
грамма упрека, лишь желание поддеть.
– Ты опять за свое? – вмиг утратив
блаженство, нахмурился визитер.
Только что он выглядел миролюбивым
стариком, решившим понежиться в покое. И тут же стал властным
тираном, способным на принятие самых жестких решений. Вокруг рта
залегли глубокие морщины. Мужчина подобрался, повел узкими плечами
и побарабанил пальцами по треснувшему подлокотнику.
– Тебе не стоит меня так называть, ты
знаешь…
– Простите, Павел Федорович, – с
напускной покорностью ответила ведьма.
– Ты меня ждала, не ошибаюсь? – прямо
спросил тот, кого назвали Крестовиком.
– Ждала. Ночью я кое-что
увидела, – скрыв лицо за веером, без прелюдий ответила
женщина. Лишь блестели в полумраке черные глаза, делая ее похожей
на хищное животное в засаде. – Может быть, тебе станет
любопытно…
– Об этом сказали карты? Магический
шар? Наркотический транс? – не скрывая недоверия, поинтересовался
мужчина и втянул носом кисло-сладкий воздух кабинета.
– Не все ли равно? – вернула ему
шаманка, неспешно обмахиваясь.
– И что же это?
Теперь за демонстративной
расслабленностью Крестовика таилась растущая заинтересованность.
Какое-то время женщина молчала и изучала собеседника.
– Мальчик, – наконец произнесла она.
– Он приближается. Особенный мальчик, как сказали мне духи. Он
может оказаться тебе интересен.
Седая бровь Павла Федоровича Лютнева
приподнялась, пальцы левой руки непроизвольно сжали
подлокотник.