Но я все равно чувствую исходящую от него безопасность. Для себя. Лишь для себя, а не для окружающих. Для меня он все сделает и даже чуточку больше… ведь я важна для Рустама, разумеется.
Мы приехали в клинику. Видимо, в ту самую, где работает товарищ Рустама. Мы поднимаемся на четвертый этаж, минуя белые стены. В отдельной палате Рустама обстановка была едва не домашней, но не успели мы с Давидом зайти, как послышался недовольный голос Басманова:
- Вашу мать! Я сказал: не буду больше колоться! Собирайте иголки и давайте деру. За дверь.
- Но… Рустам Эльдарович… - послышался тихий девчачий протест.
- Ко мне сейчас невеста придет, а я прикованный к постели ее целовать должен?! Пошла вон!
Рустам гаркнул еще раз, и я вздрогнула. Дверь распахнулась сиюминутно - бедная медсестра вылетела из палаты как ошпаренная.
Давид подтолкнул меня в спину, подбодряя:
- В этом весь Рустам. На тебя не накричит, не бойся. Наоборот, приласкает.
Давид улыбается, затылком чувствую. На гнетущих ногах я ступаю в явно не дешевую палату. Басманов здесь один со всеми удобствами.
Лицо Рустама меняется сразу, едва я переступаю порог. В моих руках пакет с фруктами и так, по мелочи. Заехали в супермаркет с Давидом.
Какие у нас отношения с Басмановым? У нас была романтика на воздушном шаре, а сразу после – я его предала. Следственный изолятор, злость, ярость, гараж… грубый секс и авария. Не жизнь, а американские горки.
Что между нами происходит сейчас?
Знать бы самой…
Но главное, что Рустам жив. Иначе я бы до конца жизни винила себя в его смерти.
- Здравствуй, - киваю осторожно.
Я оглядываю его лицо, натыкаясь на темнеющие глаза и жесткий подбородок, как символ любви к власти и деньгам.
Рустаму нельзя вставать, но его мышцы перекатываются от движений. Он всегда делает то, что нельзя. То, что находится под запретом – Рустама это манит, завлекает.
В три секунды он захватывает меня в свой плен и тянет на больничную кровать. Без стеснения и лишних слов. Дьявол во плоти, он всегда в рабочем состоянии.
- Рустам… ты жив, - шепчу растерянно.
- Мою сумасшедшую конфету привезли, - целует меня жадно.
Дьявол врывается языком в мой рот, сражая все наповал. Не смущаясь Давида, он пожирает меня прямо здесь. Я упираюсь в могучую грудь, но Рустам ведь пока не истерзает, не отпустит. Дикий он еще, не прирученный…