Я чувствую, как краснеют уши. Да, чёрт побери, с колесом вышла
неувязочка. Но я не какая-нибудь конченая феминистка — уважаю
преимущества физической силы. И мне бы прикусить язык — обычно я не
такая дерзкая, не такая противная и не такая нервная (или я себе
льщу?) — но сегодня словно Парад Планет и все они ретроградный
Меркурий.
— А мне больше нравится, когда меня раздевают, — отвечают я.
Он удивлённо приподнимает бровь. И пока я смотрю, как его
облагороженному щетиной породистому лицу идёт улыбка, подаёт мне
мокрый холодный стакан, заставляя вздрогнуть.
— Кофе со льдом. Специально для тебя, моя противоречивая.
Холодный лёд, горячий кофе. И я бы с радостью ещё с тобой постоял,
но колесо само себя не заменит.
Я хмыкаю, забирая напиток. И за эту божественную жидкость, в
которой потрескивает лёд, что вливается в меня через трубочку, как
через капельницу живительный физраствор, пожалуй, прощаю ему
небрежное «моя». И эти мурашки по коже даже вовсе не из-за
бархатной хрипотцы его голоса, а из-за льда — нежной искрящейся
голубизны в его глазах.
— Я бы подошёл раньше, — лёгким мановением руки он откручивает
гайку. — Но ты так эпично смотрелась с домкратом, — также просто
откручивает следующую.
— Да, мне всегда так говорят, когда я беру в руки домкрат, —
отворачиваюсь я. И улыбаюсь, пока иду до навеса. Знаю, что он
смотрит вслед и, наверное, чуть больше, чем обычно покачиваю
бёдрами.
А когда дохожу до «его столба» выясняю, что он, может, и
смотрел, но уже открутил, что положено и даже, одарив меня
голливудской улыбкой, откатил спущенное колесо.
Так, словно всю жизнь только этим и занимался.
И мне бы не разглядывать его так откровенно. Но у меня есть
причина.
Может быть, он? Тот, кто сможет поучаствовать со мной в
исследовании и ничего не испортить?
Под моим пристальным взглядом он ставит «банан» ( Примечание
автора: запасное колесо на ярко-жёлтом диске или с жёлтой полосой
по нему, за что и получило своё название), закручивает гайки,
убирает домкрат.
Дух захватывает от этого действа с эстетической точки зрения. Он
определённо хорош. Чертовски хорош! Высок, подтянут, мускулист —
это в профиль. С узкими бёдрами и широкими плечами — это анфас. А
острая чёлка выгоревших на солнце тёмно-русых волос, падающая на
лоб, добавляет его виду чего-то от викингов, или ковбойского, или
австралийского — пока не решила, что мне нравится больше. Пот,
выступивший на длинной шее, заставил меня даже сглотнуть, когда я
представила его в костюме. Как же ему, наверно, пойдёт застёгнутая
наглухо белоснежная рубашка, а расстёгнутая до груди, нет лучше до
пупа, чего я стесняюсь-то — ещё больше. Как строгие контуры костюма
подчеркнут геометрические безупречные мужественные скулы. Люблю я
мужиков в костюмах, ничего не могу с собой поделать. Хотя эта
вальяжная небрежность ему тоже к лицу. И эти морщинки у глаз. И
загар.