— Водка, мадам! Как заказывали, целых десять ящиков родимой!
Я подняла голову и встретилась с пятью парами удивленных глаз, наблюдавших за началом разгрузки. Выбрав среди них те, что смотрели на меня с наибольшей симпатией, я попросила слабым голосом:
— Иван, вызови, пожалуйста, «скорую».
В мгновение ока он сказался рядом.
— Тебе нехорошо?
— Нет, со мной все просто прекрасно. Отлично! Великолепно! А медики… Медики наверняка понадобятся тем, кто скоро сюда понаедет, чтобы выпить все это. Кстати, Ириша, ты ведь врач… Сколько нужно человек, чтобы без опасности для здоровья выпить десять ящиков, а стало быть… стало быть десять помножить на двадцать… Это будет… Это будет…
— Двести, — вдруг подсказал Михаил, с веселым оживлением наблюдавший за происходящим.
— Точно! — Я некультурно ткнула в него пальцем. — Никогда не была сильна в математике. Так вот, сколько нужно человек, чтобы выпить двести бутылок водки? — Тут я внезапно задумалась. — Правда, наверняка в их планы не входит совершить сей подвиг за один день. Иначе ведь придется посылать гонцов в ларек…
***
Через час прибыл Перфильев, а сразу следом за ним грузовик с уже наколотыми березовыми дровами, потом легковушка, в которой привезли парную свинину, лук, несколько литров уксуса и белого вина, перец, соль… Выложенный последним пакет с лаврушкой доконал, видно, не только меня.
— Мы немедленно уезжаем, — Ирина поднялась со стула, на самом краешке которого сидела все это время, выпрямив напряженную спину и прижав к бокам локти.
Я затосковала настолько, что даже не стала возражать. Но, как оказалось, возражения все же были.
— Езжай, если хочешь, — вполне миролюбиво откликнулся Михаил и вопросительно приподнял бровь, встретив мой изумленный взгляд. — Машенька, вы ведь не будете против, если мы с Лидушей задержимся?
— Нет, конечно, но…
— Ты хочешь, чтобы наша дочь видела все это… свинство? — задыхаясь в поисках достойного определения, Ирина неопределенно махнула рукой, случайно указав при этом именно на то место, где на траве в тенечке среди водки и прочих припасов, возвышалась гора мяса, которое, быть может, еще сегодня хрюкало. Я тоже невольно хрюкнула, тем самым обратив праведный гнев сестры на себя. — Я не обвиняю тебя, Мария! В конце концов, кто мы такие, чтобы ради нас менять свои привычки…