Почему-то в памяти всплыл малоприятный эпизод, который произошел со мной уже довольно давно, еще до рождения Василька, даже до того, как я встретилась с его отцом, до того, как пришлось развестись с Петюней… Я тогда довольно часто бывала в правительстве, готовя информационные материалы оттуда… И вот однажды один более чем высокопоставленный человек после интервью попросил меня остаться для приватной беседы. Группа пошла грузиться в машину, а я… Я была банально изнасилована на огромном письменном столе, где с одной стороны от меня в ряд стояли желтенькие «вертушки» с гербами, а по другую одиноко замер бюстик Дзержинского…
Собственно, изнасилованием-то это было назвать трудно. Я как-то сразу поняла, что настроен он серьезно, отбиться у меня не хватит сил, а главное, перед глазами, пока он задирал на мне юбку, мгновенно пронеслись картины одна другой отвратительней — вот я начала орать, вот кто-то ворвался в кабинет. Скандал, разбирательство и грязь, грязь, грязь… Короче, я позволила ему совершить со мной эту погань, а после, уже приехав домой, долго мылась, пила водку, плакала на плече у Петюни, который лишь вздыхал и гладил меня по голове…
Так вот, почему-то теперь мне подумалось, что если бы плечо, на котором я ревела тогда, принадлежало Ивану, то лицо высокопоставленного негодяя выглядело бы не менее красочно, чем мордашка Николая сегодня. И его не спасли бы ни занимаемый пост, ни охрана за дверью. Почему я так думала? Да бог знает. Но была убеждена, что не ошибаюсь. Впрочем, и сама я, чувствуя эту незримую поддержку, быть может, повела себя совсем иначе…
Результат моих размышлений был достаточно неожиданным — я внезапно осознала, что своим «Какой ужас!» предаю Ивана, и решительно поправилась:
— То есть я хотела сказать: «Какая прелесть!»
Я любила этот высокий
обрыв неподалеку от дачи. Всегда шла туда, когда на душе царил раздрай. Пошла и
теперь, прекрасно понимая, что делать что-то подобное с учетом всего того, что
творилось в моей жизни в последнее время, нельзя. Что сказать? Дальнейшее,
пожалуй, даже было предсказуемо: чья-то неслышная тень надвинулась на меня
сзади, я оступилась и, потеряв равновесие, заскользила в черный провал.
В горле уже родился
отчаянный вопль, но в ту же секунду, пролетев совсем немного, я задела
сплетение корней сосен-гигантов, что росли наверху, у самой кромки, и с силой
отчаяния вцепилась в них. Теперь я висела, боясь не только крикнуть, чтобы
позвать на помощь, но и просто дышать, с ужасом ожидая момента, когда пальцы
мои начнут неметь и медленно разжиматься, пропуская сквозь себя шершавое
корневище… Как вдруг сверху посыпался песок, я услышала едва уловимый вздох
облегчения, живые веревки, на которых я и болталась, дрогнули, и чьи-то руки
потянули меня наверх. Через мгновение я уже вновь была на траве среди сосен, в
объятиях своего спасителя, в котором с безошибочностью влюбленной женщины
узнала Ивана…