За три года жизни в столице барон привык к мягким простыням и
удобной кровати, и потому невесело рассмеялся, пытаясь устроится
поудобнее на раскидистой ветви незнакомого дерева. Она была
достаточно прочна и широка, чтобы удержать его вес, но плохо
подходила для того чтобы заснуть. Ночь предстояла длинная. В
очередной раз Ланн проклял тот день когда встретился с королевой.
Останься он с графиней, продолжил бы наслаждаться спокойной,
успевшей ему осточертеть жизнью. Ближе к полуночи, задремавший
парень проснулся от странных звуков, откуда-то издалека размеренно
и глухо раздавались удары, похожие на удары гигантского сердца.
Прислушиваясь, барон заметил, что даже волки перестали выть, а
звуки леса вокруг как будто замерли. С каждым ударом Ланн ощущал,
как его ментальная защита слабеет и рушится, в них чувствовалась
дикая, необузданная страсть. Возникло желание скинуть неудобную
человеческую одежду, бросить мерзкие железки и бежать к источнику
звуков, чтобы искать добычу, рвать ее зубами и когтями, чувствуя
сладкую кровь на губах, как доказательство того что он оказался
сильнее, и потому будет жить. Ланн скрипнул зубами, хрипло зарычал.
Такого давления на собственное Эго он не ощущал уже давно. Из
глубины сердца поднималась злоба, он ненавидел этот звук, чем бы он
ни был. Он не станет подчиняться — решение само всплыло в сознании.
Но всё что он мог, это хрипло рычать от бессильной злости и
держаться за ускользающую человечность, борясь с древней как мир
Волей, пока стук внезапно не прекратился и на лес не опустилась
тишина. Промокший от холодного пота парень едва не рухнул с дерева,
вжавшись в ветвь руками и ногами он хрипло дышал. А потом начал
смеяться. Злой смех, похожий на карканье, раздавался по лесу. Ланн
знал что будет делать. Он победит. Он пройдет этот чертов лес чего
бы ему это ни стоило. Он принял этот вызов, теперь у него была
яркая цель — выжить и остаться собой.
Интерлюдия 2
Мне тогда было двенадцать, со смерти матери прошло почти шесть
лет. Мама умерла через полгода после моего шестилетия, рожая мою
младшую сестру, Сэру. С тех пор отец изменился. Закрывшись в себе и
собственном горе, он предоставил заботу о сестре её кормилице, а
всё своё внимание сосредоточил только на мне. День за днём он
вдалбливал в меня понятия чести, рыцарства и долга, заставлял
тренироваться до седьмого пота и стирать ладони в кровь, обучаясь
владению мечом. Напиваясь вечерами, он звал меня к себе и
рассказывал о своем прошлом, о тех временах, когда он был простым
рыцарем и сражался под знаменем короля, заслужив в итоге титул
барона. Ему было плевать кто я, он хотел чтобы я стал таким же как
он. Я тогда всё ещё уважал его, но уже начинал ненавидеть.