Оказавшись в кабинете вожака стаи, я
снова ощутила укол беспокойства.
Ардан сидел за своим столом и
задумчиво смотрел в окно. В комнате больше никого не было и
почему-то это ещё сильнее растревожило.
Когда я вошла, вожак медленно перевел
взгляд на меня, потом снова уставился в окно. Оборотень был очень
взволнованным. На его виске вздулась вена, а кадык время от времени
судорожно вздрагивал.
- Летта, присядь, - он указал на
кресло напротив него.
- Что-то случилось? – мой голос
дрогнул.
Вожак долго не решался заговорить. Он
переводил взгляд со стола в окно, на меня и обратно. Его молчание
нервировало. И чем дольше оно длилось, тем сильнее росло
опасение.
- Летта, - решительно начал
Ардан.
Я почувствовала, как в горле
пересохло от ожидания чего-то плохого.
И не прогадала.
– Вчера вечером произошла беда.
Я сидела в беседке самого дальнего
угла сада и невидящим взглядом смотрела на раскидистые кусты
сирени.
Новость о смерти отца просто
раздавила меня. Заставила почувствовать собственную смерть не
умирая. Согнуться пополам, рыдать без остановки. Сворачиваться
калачиком на лавке, пытаясь спрятаться от охватившего душу
горя.
Отец был единственным, кому я
доверяла, как себе. Единственным, кто беспокоился и заботился.
И теперь его нет.
Когда вожак поведал мне о смерти
отца, о нападении из неизвестного клана и трупа, найденного в
овраге недалеко от дороги, я держалась как могла. Не хотелось,
чтобы кто-то видел мои слезы. Поэтому выслушала все до конца, почти
не слыша слов из-за оглушающего звона в ушах.
Когда рассказ Ардана иссяк, я просто
встала и вышла. Мне стоило больших сил дойти до этого места.
Подальше от лишних глаз и ушей.
Только после этого я позволила горю
накрыть меня с головой. Я кричала, рыдала в голос и все спрашивала
в пустоту сада: «Почему?»
Минуты шли, переходили в часы. И
ближе к вечеру, когда слезы окончательно иссякли, а горло охрипло,
я равнодушно уставилась на сирень. Поглаживала большим пальцем
собственную кисть, словно пыталась успокоить.
Я не думала об отце. Мне было больно
вспоминать о нём. Но от памяти не скрыться. И поэтому оглушающее
чувство одиночества заставило забыть, что я взрослая. Оно снова
превратило меня в маленькую беззащитную девочку, которая раньше
очень боялась темноты.
И теперь даже некому меня
успокоить.