Со стороны дорожки послышались шаги.
Судя по всему, кто-то просто гулял, а не целенаправленно шел ко
мне.
Равнодушие так и не покидало
сознание. Даже если бы сейчас началась война, я не сдвинулась с
места, настолько вымотанной эмоционально я себя чувствовала.
- Принцесса, - услышала я
издевательский голос Дмитрия. – Что, общество моего брата тебе уже
не так приятно?
Я повернулась к брату-близнецу.
Тот стоял у входа в беседку, сложив
руки на груди. На его губах застыла грубая ухмылка, а глаза горели
странным огнем.
Встретившись с ним взглядом, я
заметила, как его лицо стремительно изменилось.
- Что случилось? – с натуральным
беспокойством спросил он. – Тебя Алекс обидел?
Я снова перевела глаза на кусты
сирени, там совершенно не было листьев.
- Не выгораживай его, - грозно
произнёс мужчина. Он стремительно вошел в беседку и встал напротив.
– Если обидел, скажи, я с него шкуру сдеру.
С чего бы вдруг такая забота?
Я подняла на него глаза.
- Отца убили, - коротко пояснила
я.
Горло опять сковало раскаленными
щипцами. Эти два слова снова окунули меня в состояние, когда горе
разрывает на части. Оно выворотило душу наизнанку и оголило
нервы.
Подступили слезы. Я громко шмыгнула
носом и отвернулась.
Дмитрий молчал. Краем глаза заметила,
что он опустил руки. Потянулся ко мне, отпрянул, но, поколебавшись,
все же коснулся плеча.
- Мне жаль, Летта.
Я скинула его руку и отсела
подальше.
- Мне твоя жалость не нужна.
Дмитрий хмыкнул.
- Глупая принцесса, - тихо сказал
он.
Оборотень подсел ко мне и снова
положил руку на плечо.
- Мне действительно жаль. Он был
очень хорошим человеком, - продолжил Дмитрий.
- Тебе-то откуда знать? – осипшим
голосом спросила я.
Дмитрий убрал руку, но вставать не
торопился.
- Мы с ним встречались пару лет
назад. Он приезжал к моему отцу по делам. Я тогда с ним и
познакомился. – оборотень грустно хмыкнул. – Нам нужна была
поддержка его стаи. Деталей разгласить не могу, но скажу одно – ему
встревать было не на руку, но он все же помог. Я остался под
впечатлением.
Я посмотрела на Диму через плечо.
Вся его спесь спала. Презрение
исчезло. Злость ушла. Сейчас он очень сильно был похож на брата.
Хотя нет. Он напоминал мне кого-то другого, но сознание, уставшее
от горя и рыданий, не могло зацепиться за нужный образ.
- Ты, гладкошерстный, - вдруг сказала
я, - оказывается, бываешь нормальным человеком.