Включить мозг. Срочно включить мозг, тут что-то важное говорится. Ага, вот оно. Пять лет воздержания, три из них — отвращение к сексу. Остается еще два… Вот это уже интереснее.
— С ним все понятно, — сначала голос меня подводит, но я откашливаюсь и продолжаю говорить с оттенком легкого академичного любопытства. — А остальные? Неужели у тебя не было ни одного мужчины, которого ты бы хотела до подгибающихся пальчиков?
Арина поддается моему почти незаметному давлению — я тяну ее к себе, но так медленно, что кажется — это ее собственное решение поставить и второе колено на кровать. Ведь так удобнее.
Она качает головой с весьма огорченным видом. Нет, ну так не бывает — она настолько идеально сексуальна, что ей не могли попадаться одни криворукие безъязыкие импотенты без фантазии.
Я чуть-чуть ближе подбираюсь к ней, кладу ладони на спину и нажимаю, приглашая расслабиться, опуститься на покрывало, может быть, даже обнять меня.
Она в ответ упирается ладонями мне в плечи и продолжает упорно стоять на коленях, рождая ворох самых непристойных фантазий, которые я обязательно воплощу… Чуть позже. Когда эта властная женщина вспомнит, что должна приказать мне ублажать ее.
— Твой первый? — поднимаю бровь. Неужели даже в юности это сокровище не соблазнил хоть кто-нибудь, понимающий, что нужно женщинам?Арина морщит носик. Не угадал.
— Мой первый — аспирант в моем институте. — Почти препод. Это же фетиш почти всех девочек.— Почти, но не совсем, — отмахивается она. — Он за мной красиво ухаживал, а мне было уже двадцать. Все остальные девчонки давно занимались сексом, я подумала, что и мне пора. Он казался таким надежным… — Дай угадаю — оказался скучным?
Она только вздыхает.
— И тот, что слово «оргазм» произносил шепотом, конечно, оргазм не умел доставлять? — на всякий случай уточняю я. — Ты запомнил! — удивляется она, и я отвоевываю еще немного близости. Арина уже почти лежит на мне, хотя все еще держится за мои плечи. — Не умел, ты прав… — А дальше?
Она задумывается, ее взгляд блуждает где-то под потолком, пока мои ладони сползают ей по крутому склону ей на бедра. Ее молчание затягивается, и я осторожно касаюсь кончиками пальцев ее живота, веду ими по гладкой и мягкой коже, напряженно всматриваясь в ее лицо, чтобы вовремя сманеврировать.