«Надо срочно менять свой статус в
этом городе, но как?! – В моей голове начался очередной мозговой
штурм. – Я здесь почти полтора года и точно уже не чужой. Может
даже поближе к народу, чем иные местные бояре, но что это меняет…
Стоит лишиться звания княжего наместника, как меня тут же попрут из
городской думы».
Словно прочитав мои мысли, Якун
глянул на меня с откровенным торжеством. Неторопливо поднявшись, он
расправил полы шубы.
– О чем мы тут спорим?! – Его
прищуренный взгляд прошелся по лицам сотоварищей. – Великий князь
Ярослав Всеволодович дает нам князем сына своего, и это уже великая
честь. А уж старшего или среднего, взрослого мужа или недоросля, то
нам без разницы. Как справедливо сказал наш Владимирский гость, за
всеми ими стоит отец со своей дружиной. – Чуть помедлив, он поднял
на меня свои маленькие злые глазки. – Так что надо нам не чиниться,
а с радостью принимать нового князя, да готовиться к встрече. – Тут
он вновь бросил в мою сторону многозначительный взгляд. – А
наместника Александрова пора уж со всеми почестям проводить в путь
дорогу.
Это его напутствие вызвало активное
перешептывание в рядах остальных бояр, и мне стало понятно, что до
сего момента никто вариант с моим изгнанием не рассматривал. Я даже
с легкостью могу назвать причину этого. Ведь добрая треть из
сидящих здесь бояр являются пайщиками моего «открытого акционерного
общества», а без меня оно стоит недорого.
Великокняжеский посол, не разбираясь
в местных нюансах, с недоумением забегал глазами по боярским лицам.
Излишне бурная реакция, на казалось бы вполне обычную речь, его
сильно заинтриговала.
Посвящать чужака в наши разборки было
уже лишним, и, подняв руку, я подал знак стоящему у входа гридню,
мол выводи.
Охранники подошли к Акинфию и встали
с обеих сторон. Тот, повертев головой, поначалу даже не понял, что
его вежливо выпроваживают. Ему до жути захотелось узнать в чем тут
дело, и в меня уперся его вопросительный взгляд.
«Даже не проси, дружище! –
Съехидничал я про себя, а вслух произнес более корректно, но не
менее безапелляционно.
– Ты, Акинфий, дело свое сделал
справно, волю великокняжескую донес. За то тебе честь и хвала, а
теперь, уж извиняй, нам потолковать надо без чужих ушей.
В полной тишине посол одарил меня
недовольным взглядом и, больше не переча, двинулся к двери. Все
молча проводили его глазами, но тишина продлилась недолго. Лишь
только сомкнулись тяжелые дубовые створки, как начался гвалт. Я
едва успеваю засекать, кто на чью сторону встал.