"Пофехтуешь", — раздался внутри голос отца, и тату меча слегка
нагрелось.
Ну да, куда я лезу?
А ещё этот меч был красив, он просто кричал всем своим видом,
что это не просто оружие, а настоящий родовой клинок. Навершие в
форме головы двух волчьих голов, смотрящих в противоположные
стороны, рукоять деревянная, переплетëнная кожей. Дерево какое-то
дорогое, красное, да и кожа может быть какого-нибудь экзотического
кенгуру, не разбираюсь, но опять возникает вопрос, кто так делает?
Гарда прямая, по концам с лëгким изгибом вверх. На ней изображена
бегущая стая волков, всë позолочено. Лезвие прямое, без дола. На
лезвии у гарды с двух сторон гравировка — тоже бегущий волк.
— Доволен? — вывел меня из задумчивости Шура.
— Не дубина и на том спасибо. Дерьмецо. И слишком много волков
повсюду.
— А говорят, что дарëному коню в зубы не смотрят, — усмехнулся
приятель.
— Эй, мне его никто не дарил! — возмутился я такой постановке
сюжета. — Этот меч я заработал по праву! В бою!
— Извини, согласен.
— Кстати, а ножны ты взять не удосужился?
— Я тебя тащил, не до того было.
— Мда. А Волков их мне, конечно же, не отдаст. Если что, сможет
выкрутиться.Я же просил меч при победе, про ножны ничего не
говорил. Да и они красивые и дорогие, украшенные каменьями и
расписанные волками.
— Обмотаешь тряпкой, всего делов, — в этот момент мы проходили
по коридору и Шура со спокойным выражением лица, как будто так
радо, подошëл к окну, одним быстрым движением сорвал светло-сеиую
штору и протянул мне. — На вот, держи.
— Ты вообще с дуба рухнул? Нет, ты ответь, мне правда интересно,
— сказал я, а сам, тем не менее, взял штору и стал заматывать в неё
меч.
— Для тебя стараюсь.
— Это так теперь называется? — не понял я.
— Вот подойдëт к тебе Горький и спросит, а не штора ли случайно
на твоëм мече намотана. Так ты сразу и скажешь: понятия не имею,
тряпка какая-то, друг принëс.
— Предлагаешь перевести стрелки на тебя?
— Зачем? — теперь не понял Шура. — Скажи, что это был Сеня. А
этот ловкач любого уболтает, ему бояться нечего. А если выпьет, то
наутро потом и сам не вспомнит, притаскивал он тебе тряпку или
нет.
— Кстати, а где наш толстяк?
— Пьëт, наверное, на радостях. Он на тебе много поднял.
— Кто-то ещё на меня ставил?
— Неа, — помотал головой Шура. — Лошало вообще ставки принимать
не хотел, все на Волкова ставили, но Сеня все ставки перебил и
сумел договориться. Правда, думаю, Лошало всë одно ему должен
останется после твоей победы.