— Да, всë верно, — Шура помог другу подняться и подтолкнул его в
правильном направлении. — Нам туда.
— Хоооо-роооо-шоооо, — Тарковский раскинул руки как птица и
зигзагом из стороны в сторону поскользил себе дальше.
— Хорошо летишь! — Шура одобрительно поднял большой палец вверх.
— Но низко, к дождю.
Внезапно из воздуха, словно на фотографии опущенной в
проявитель, появился крадущийся за толстяком азиат в школьной форме
с гербом на предплечье. В руках школьник сжимал короткий прямой
меч, заточенный с двух сторон.
— Сеня, ты мне точно своих таблеток не подмешал? — спросил Шура
и потëр глаза, но школьник никуда не исчез.
— А что такое? — Тарковский остановился и резко повернулся
назад, едва не упав, но успев прислониться к стене. — О,
желтомордый. Блииин, когда теперь отпустит?
— Так я тоже вижу узкоглазого.
Китаец остановился. Посмотрел сначала на толстяка, потом на
Шуру, потом на себя.
— Неоситано, — проговорил школьник с сильным акцентом. На вид
ему было лет тринадцать-четырнадцать, и не хватало физической
активности. Комплекцией он был примерно как Сеня, ещё не жирдяй, но
уже не худыш, а вполне себе упитанный толстячок. Школьник задумчиво
почесал многочисленные прыщи на лице. — Сто телать?
— Давай я решу, — предложил Шура, вынимая меч и откидывая ножны
в сторону. — Сеня, иди дальше. Тебе прямо и направо. А я тут
немного пофехтую.
— Так точно, мой капитан, — Тарковский шуточно отдал честь и
"полетел" дальше.
Прыщавый китаец обратился к энергии, но ничего не почувствовал.
Но прежде, чем разобраться в сложившейся ситуации, ему уже пришлось
отражать атаку Шуры.
— Кто ти такай? — удивлëнно спросил школьник, без труда блокируя
простые и примитивные удары этого очкарика.
— Про лорда Максвелла слышал? Так я его сын! — ещё с большим
усердием продолжил напор Шура.
*****
— Прямо-прямо и направо, прямо-прямо и правее, — повторял
Тарковский. Он скользил по коридору, изображая полëт, и из
последних сил старался держать открытыми потяжелевшие веки. —
Правее или направо? Есть разница? Ой, простите!
Сеня завернул за угол и упал. Присев, он взял в руки то, обо что
споткнулся. На него смотрела ничего не понимающая голова дяди Сосо.
Освещение над головой моргало, а стены и пол были заляпаны
красным.
— О, друг мой Йося, надеюсь это клубничный джем, — Тарковский
положил голову на пол и погладил по волосам, поправляя причëску.
Опираясь рукой о стену, толстяк поднялся. — Быть или не быть?..
Тьфу ты, на пошлятину потянуло.