— Ахахаха! Тебе идëт, хахаха, — обхохатывается Шурик.
— Дëма, я не хотел, я сейчас всë исправлю. Ты же не думаешь, что
я специально, правда? — демонстрируя искренность, Сеня прикладывает
руку к груди, туда, где у нормальных людей располагается сердце, а
у меня уже целый вулкан гнева вырос за мгновение, и он тоже
моментально становится полностью голым. — Ой! Как это?
— Потряси челенчиком! — кричат девчонки, продолжая свистеть и
хлопать.
Скрипят колëса поезда, и мы останавливаемся. Сеня бросает взгляд
в окно.
— Парни, бежим! Купим одежду в городе! Я всë исправлю! Я всë
исправлю! Шура, ты с нами?!
Воробьëв-Максвелл кивает, сдерживая смех, выпивает на ходу
полбокала красного ликуриского, хватает меч и выскакивает вместе с
нами двумя на вечерний перрон неизвестной станции.
Гудок, и поезд уезжает, а мы трое стоим напротив лавочки, на
которой сидят два весьма мерзких типа — один косоглазый, вторый
щербатый — и удивлённо смотрят на нас.
— Александр, друг мой, не мог бы ты поговорить с этими господами
и спросить у них дорогу до ближайшего ателье. Сойдëт и магазин
готового платья, — говорит Тарковский, не отрывая взгляд от Косого
с Щербатым, и невидяще тянет руку в сторону Шурика.
— Коснëшься меня своей волшебной ручкой, и я тебе все конечности
переломаю, — сквозь зубы говорит Воробьëв-Максвелл и Сеня
отдëргивает руку.
— Тимох, ты глянь, какие к нам пидриптилойды приехали, — говорит
Косой, и я вообще не понимаю, куда он смотрит.
— Не, Мить, ты не прав. Какие же это пидриптилойды, когда это
самые натуральные гомикадзе, — отвечает Щербатый и довольно
скалится своими жëлтыми зубами. А смотрит он на меня.
г. Калуга
Железнодорожный вокзал
Бандиты, а это были явно они, слезли с лавочки и сделали
синхронный шаг в нашу сторону.
— Г-господа, г-господа! — занервничал Арсений Тарковский и сам
вышел вперёд к неблагонадёжным элементам общества, чем сильно меня
удивил. — Предлагаю решить всë миром. Скажите, вам нравятся
деньги?
— Отож, — хмыкнул Косой и посмотрел на Щербатого, или на пах
Тарковского. А нет, точно на пах. — Токмо ты это, хозяйство
прикрой. А то застудишь петушка, и он... ех-хе-хе... убежит.
— Ноу проблемо, без вопросов, — Сеня поставил руки на талию и на
нëм появились красные трусы в белое сердечко. — Я за любовь, а не
за войну.
— Крутой фокус, — оценил Щербатый.