— А давай скажем, что так и было, — предложил Тарковский,
заметив, куда я смотрю.
— Без проблем, — согласился я. — Мне не сложно.
Вот только вмятина была прямоугольной, точно по форме
мобильника. Кажется, даже кнопки можно различить.
— Кстати, могу тебя поздравить! — весело выдал Сеня, явно что-то
вспомнив.
— С чем? — подозрительно спросил я. Можно было и промолчать.
Тут, спрашивай или не спрашивай — Сеня не отстанет, пока не
выскажет всë, что хочет.
— Ты победил в дуэли!
— Как?! — глаза мои грозили вылезти из орбит от удивления.
— Условия поединка помнишь? Дмитрий Олегович тебя вырубил, но
получилось без крови. Зато твой брошенный меч ему в бок вошëл, и
вот там крови было хоть залейся. В общем, он тоже к Сосо на койку
попал.
— Чегоооо?
— Ну в том смысле, что тоже лечится, а не в том... — начал
заговариваться Тарковский. — Ой, тьфу на тебя. Пошляк! —
по-настоящему плюнул и наигранно возмутился Сеня.
Как раз в этот момент в палату вбежал Иван Светозарович в
сопровождении дяди Сосо.
— Ой, а я ничего, — Тарковский наступил на свой плевок и
старательно пошоркал его ногой.
— Демид? В сознании?! — на лице директора явственно читалось
облегчение. — А я уже испугаться успел. Тебе же ещё нельзя
пользоваться энергией.
— Я сейчас проверю, — отреагировал грузин и уже успел схватить
меня за руку, как был остановлен директором.
— Йося, не надо. Студентом Иволгиным я займусь лично.
— Как скажете, Иван Светозарович, — покладисто ответил медбрат и
убрал руки.
— Иди, проверь Диму. И ещё, Йося, сделай как-нибудь так, чтобы
рана быстро затянулась и Дима смог поскорее вернуться к
преподаванию, а болело чтобы подольше, — попросил директор.
— Что-нибудь придумаю, Иван Светозарович, — ухмыльнулся в густые
чëрные усы дядя Сосо и вышел из палаты.
— Вам особое приглашение нужно, молодой человек? — директор
повернулся к Тарковскому.
— А меня здесь уже нет! И разговариваете вы не со мной, а с моей
тенью! — быстро сориентировался Сеня и выбежал из палаты вслед за
медбратом.
— Ну вот, — Иван Светозарович пододвинул стул и поисел рядом со
мной. — Как самочувствие, Демид?
— Всë болит.
— Ну значит ещё живой, — одарил меня улыбкой доброго дедушки
директор и положил руку мне на плечо. — Ничего не болит, когда уже
умер. Ну, давай, посмотрим, как дела у тебя внутри. Хм. Неплохо.
Ничего критического.