Не было здесь только Свена
Черноухого. Он отказался смотреть на убийцу своей жены и предпочёл
отсидеться дома, оплакивая то, что от неё осталось.
Вскоре через толпу пробрался
Бедобор и кряхтя взобрался на наспех собранный помост из пары бочек
и доски. Судя по количеству незнакомых лиц, пришёл люд и из
окрестных деревень. Даже мелкий чиновник из города, сопровождавший
обоз, задержался до вечера специально ради этого зрелища. Тем
временем виновник торжества, брыкаясь и рыча, следовал к месту
казни в сопровождении пары крепких мужиков.
По совету отца Дормия упыря
обрядили в рубаху и штаны, дабы не смущать селян нечестивой
наготой. Толпа боязливо расступалась перед ним, а позади шли двое:
священник отец Дормий с книгой в руках и наёмник Таринор. Драм
изображал упыря более чем натурально, а за несколько часов до казни
даже укусил за палец одного из своих охранников, отчего тот упал в
обморок. Сходства добавляла традиционная эльфийская худоба и
бледность вкупе с острыми чертами лица, перемазанного грязью, чтобы
скрыть рисунок на лице эльфа. Для крестьян он был неотличим от
настоящего умертвия.
Когда они остановились,
священнику поднесли ведро воды.
– Да очистится мир именем
Холара! – провозгласил он и окатил Драма с ног до головы, отчего
его одежда промокла до нитки. – Пусть союз воды и огня изгонит
нечистое создание!
Пока пленника привязывали к
столбу под свист и нетерпеливые выкрики, Бедобор
прокашлялся и решил блеснуть своим скудным ораторским
искусством.
– Значит это… Народ! Сегодня
день, когда все мы наконец-то сможем зажить спокойно! И вот он, тот
человек, который, с моей помощью, конечно же, избавил нас от
чудовища, – староста указал пухлым пальцем на наёмника. – Пусть имя
Таринора запомнят как доброе и честное! А теперь… Всё ведь готово?
Хорошо. А теперь давайте отправим чудище в адские бездны, откуда
оно родом!
Отец Дормий принял зажжённый
факел из рук старосты. Вскоре хворост у столба охватили
языки пламени, а следом занялось и дерево. Священник велел положить
дрова посуше, ведь от сырого дерева сжигаемый быстро задыхался, а
упырю, по его словам, это не грозило. К тому же он велел не
обмазывать упыря дёгтем, мол, нечисть и без того прекрасно горит в
очистительном пламени.
– Внимайте мне, добрые люди! –
воскликнул отец Дормий. – Пред ликом богов и людей, Троих и многих!
Да пропадёт вовек зло из этого мира, окроплённое водой, освящённой
в чаше Отца Чистоты!