Когда, хорошо подвыпившие, мы добрались до моего жилища, девушка
уселась на кровать и спросила:
— Я по памяти рисую. Хочешь, я тебя голым изображу?
— Вроде пока ничего такого не было, если только в камеры
видеонаблюдения не подглядывала, — пошутил я. Наверное, рисование
по памяти в моём понимании и понимании Камишки несколько
отличались.
— Да нет! По твоей памяти. Вот вспомни себя голым.
Разговор забавлял и походил на наглое ухаживание с подвохом. Как
это происходит у художников, я не знал и, приняв ролевую игру,
представил себя в позе древнего атлета, кидающего крупную железяку
и одетого, как и положено, в костюм грека.
Девушка, видя моё внутреннее сосредоточение, начала быстро
рисовать карандашом в своём небольшом блокноте. Она нанесла на
бумагу буквально несколько десятков быстрых выверенных штрихов и
предъявила своё творение.
Я охренел. Видя мою реакцию, она захихикала.
На картине предстал я, голяком, стоящий у себя дома в ванной
перед зеркалом, в лучших традициях голых селфи, когда через зеркало
видно и переднюю, и заднюю часть человека. На лице была злость,
удивление, неожиданность, испуг и ещё куча чувств. Всё передано с
невероятной точностью и узнаваемостью. Мои руки были вскинуты в
неестественной позе, а рот хотел выплюнуть уйму ругательств. На
плитку пола летели несколько стеклянных бутылочек с духами, кремами
и прочей косметикой, чтобы через мгновение разбиться, покрыв всё
пространство градом мелких осколков и заполнив ванную плотным
запахом косметики.
Я помнил этот момент. Потом мне пришлось вынимать из ступней
несколько осколков, как бы осторожно ни ступал по покрытому стеклом
полу.
Причиной всему этому была коробка от моей зарядки для бритвы, а
вернее её нецелевое использование. Женская половина моей семьи
решила, что это отличное место для установки на плоскую коробку
всяких духов и прочей стеклянной фигни. Умная и навороченная бритва
решила в этот раз не дожидаться, пока я, ругаясь, сниму стеклотару
и достану станок, а сработала сенсором и открыла крышку, скинув
стекляшки на пол.
После этого я убрал коробку подальше, оставив обычную зарядку с
разъёмом, раздал втыки всем, кто попался на глаза, и очень хорошо
запомнил ощущение стеклянных осколков в ногах.
— Это у тебя самое яркое голое воспоминание, — захихикала
Камишка. — У меня такой дар Стикса. Это и есть по памяти. Всё что
хочешь срисую. Научники меня обожают. Бывает, заберутся куда-нибудь
далеко в зону, встретят какую-то дрянь, но увидят только краем
глаза, а бывает, что большой заражённый группу порвал. Тогда я могу
нарисовать всё, что произошло.