– Да, конечно, с первых же дней. Но
пока только в учебных кабинах.
– Не важно. Теорию, значит, ты
знаешь. «Эсмеральда», конечно, не космический корабль, но на орбиту
на ней подняться можно. Что мы с Глебом и сделали. В суматохе
орбитальной стройки пристыковались к станции Ранолы, пробрались
внутрь – ну а там уже все было делом техники, – пальцы Ивана
погладили маленький серый значок, висящий у него на груди, –
расправленные крылья, почему-то, правда, перевернутые. –
Убедившись, что сообщение в Альгер ушло, на спасательной капсуле мы
вернулись на Землю, – продолжил рассказ он. – «Эсмеральду» пришлось
бросить… Ну а дальше все известно. Альгер выбил Ранолу с орбиты и,
обратившись к Земле, заявил о своей невиновности. При ООН был
создан специальный Трибунал – мы с Глебом и шесть остальных
выживших курсантов, включая Пашку, выступали на нем свидетелями.
Ранола, разумеется, пыталась интриговать, но, как говорится, наши
победили. Заодно был разоблачен и нард Шидд. Так как все обвинения
с Альгера были сняты, Школу разрешили сохранить, но потребовали
убрать от греха с Земли куда-нибудь подальше. Ближайшей подходящей
планетой оказалась эта, Сопрол-2… Ну да это ты уж точно и без меня
знаешь.
– Конечно, – кивнул Маленький. – А
что стало с Шиддом?
– Нивгу и аншу Жиы – Фантомасу –
удалось его схватить. Его показания заслушивались Трибуналом.
Потом, когда все закончилось, США, кажется, требовали его выдачи,
но остальные страны не согласились – думаю, просто не рискнули
отдавать в руки пиндосов столь ценный источник информации.
Предпочли сыграть ни вашим ни нашим – позволили забрать его
Альгеру. Попробовали бы не позволить…
– А Гайдуков, бывший куратор?
– Гайдуков? А что Гайдуков? –
настороженно переспросил Иван.
– Ну… – Смирнов слегка замялся. –
Разные разговоры ходят… Вроде как он тогда тоже спасся…
– Разговоры, говоришь… – Голицын
рывком поднялся. – Пошли!
– Куда? – не понял Маленький.
– Пошли, говорю!
Недоуменно пожав плечами,
первокурсник послушно последовал за Иваном.
Покинув российский жилой сектор, они
поднялись на два уровня вверх, миновали длинный коридор, в который
выходили двери учебных классов – по случаю выходного дня пустых, по
глухой галерее обогнули зал для игры в криск и оказались перед
массивной серебристой стелой, словно пробивающей стену откуда-то
снаружи и устремленной почти под самый потолок. Голицын
остановился.