– И что? – по-прежнему непонимающе
поинтересовался Смирнов.
Иван кивнул в сторону стелы. По ее
обращенной к курсантам грани шла надпись – на языке Альгера, а
также на английском, русском, китайском, японском и хинди.
– Ну, памятник отдавшим жизнь при
исполнении долга, – пожал плечами Маленький. – Я знаю, нас всех
первым делом сюда привели…
Протянув руку, Голицын ткнул пальцем
в одну из строчек.
– «Од-сун Гайдуков, куратор», –
прочитал вслух первокурсник. – Так, значит… – он обернулся к Ивану.
– Значит, все неправда, и он погиб вместе со всеми?
– Глупый вопрос, – пожал плечами
Голицын. – Здесь же все русским по белому написано.
Выходной день в Школе отнюдь не
означал полного отсутствия учебных занятий. Изучение курсантами
языка Альгера не прерывалось ни на сутки, а со второго курса к нему
добавился еще и ранолинг – официальный язык Ранолы, уроки
которого вел анш Урзы – слегка уменьшенная копия анша Жиы ака
Фантомас. Естественно, новый преподаватель незамедлительно поручил
от курсантов прозвище Фантомасик.
По сравнению с альгерским, ранолинг
был одновременно и проще, и несравнимо сложнее. Проще для уяснения:
четкая структура, понятные правила – исключения отсутствовали как
класс, и даже квази-иероглифическая письменность служила скорее
помощником в понимании смысла, нежели создавала трудность. Но вот
что касается произношения… Добрая половина звуков ранолинга
отсутствовала в альгерском, не говоря уже о земных языках.
Существовали даже специальные служебные слова – иммы, при
помощи которых говорящий дополнительно пояснял места, которые
физически не способен был произнести. Самое удивительное, что, как
утверждал анш Урзы, к иммам нередко вынуждены были прибегать и сами
ранольцы.
Занятия у второкурсников – что
естественно при столь малом их общем числе – проводились не по
делегациям, а в двух группах – по четыре курсанта в каждой.
Персональный состав групп менялся от предмета к предмету, но на
ранолинге партнерами Ивана весь этот месяц неизменно были Пашка
Хохлов, сикх Сварам Сингх и китаец Чжу Пэн. Вот и сейчас они
вчетвером стояли в центре пустого квадратного класса, на
стенах-экранах которого одна за другой сменяли друг друга учебные
сценки.
Два человека – не сказать даже, что
изображение двух человек, настолько реально выглядела картинка –
оживленно спорили. Один – по всем признакам коренной ранолец –
говорил быстро и громко, то и дело переходя не то на клекот, не то
на кудахтанье, второй – видимо, альгерд – отвечал размеренно и,
главное, – внятно, правда, почти через слово используя иммы, отчего
его фразы становились едва ли не вдвое длиннее, чем у собеседника.
К стыду Ивана, нить разговора он потерял еще в самом его
начале.