Женщина, кряхтя, потащила его прочь от воды (реки? ручья?),
сильно дёргая за плечи. И лишь теперь Берт понял, что его руки
по-прежнему связаны за спиной. Это было… странно. Его спасли от
йорни…
Йорни! Чёрная неподвижная куча на стыке травяного ковра и стены
леса…
Но как?!
Великаншей женщина не выглядела. Тщедушное тело Берта волокла с
явной натугой. Как она справилась с огромной йорни?! И… и кто она
такая, в конце концов?!
– Полежи, высохни, – пропыхтела эта загадочная особа, с
облегчением роняя Берта на колючую траву. – Я поищу твои штаны. Да,
ты вообще в штанах был? Ну, чтобы я зазря не бегала.
– В шт-т-тх… – подтвердил Берт, которого колотило уже не только
от холода, но и от дурных предчувствий. От сотрясения синяки, ожоги
и порезы моментально заболели. Не так сильно, как раньше, но
ощутимо. Придавленные его весом кисти рук ощущались под поясницей
как некий посторонний предмет. Камень, например. Или кусок
дерева.
Понадобилась вся его воля, чтобы не стучать зубами. Ну и немного
логики.
Женщина не проявляла враждебности. Напротив, пыталась – пусть и
варварскими методами – облегчить его боль. Штаны вот пошла искать.
Берт наконец-то сумел поднять голову, рассмотрел повреждения и чуть
не расплакался от жалости к себе. Посиневшая, в «гусиных цыпках»,
кожа, какое-то дрянное месиво на месте живота, сизо-жёлтая вздутая
блямба у паха. Хорошо, что Берт не может видеть собственное лицо.
Ничего удивительного, что женщину не интересовала нагота Берта.
Отвратительно выглядит. Ледяной наркоз пока худо-бедно действовал,
но это самое начало. Дальше будет хуже.
Какая разница, развяжет или нет? Без её помощи Берт один пёс
пропадёт.
– Нашла! – радостно возвестила женщина.
Её тень нарисовала на груди Берта сложной формы тёмное пятно.
Берт хрипло дышал, не в силах сформулировать мысли. Но она не стала
ждать вопросов.
– Херовато на вид, – оценила, присев на корточки. – Пожалуй,
штаны покамест подождут. Надо, чтобы ота гуля чутка поджила. Погано
выглядит, – повторила зачем-то. – И по ощущениям навряд лучше.
– Ничуть н-не луч-чше… – прокашлял Берт и выпалил неожиданно
даже для себя: – Развяжи. П-пож-жалуйста. Я… ты же видишь, я и двух
шагов не… не сд-делаю.
Зачем?! Ну святые же ёжики! Не собирался же ни о чём просить.
Проклятый человеческий язык не послушался, как перед тем – шея.