Господи, какие идиотские мысли лезут
в голову! Это в двадцатом веке могли верить, что летающие тарелки
воруют землян для каких-то странных целей, но потом всегда
возвращают. И контактеры взахлеб рассказывают о том, как их
изучали, брали образцы тканей и потом отпускали на свободу. Как
трезвомыслящая женщина, Надежда не могла не смеяться над такими
историями, тем более что они устарели до того, как она научилась
читать. Но нет, видимо, в каждой шутке только доля шутки.
И все-таки, что с нею
будет?
Тем временем признаки жизни стали
подавать и другие девушки. И Надежда, рискнувшая снова приоткрыть
глаза и прислушаться, заметила, что все ее подруги по несчастью
выдавали ту же реакцию – страх, растерянность, истерику. И каждую
кремовокожие пришельцы успокаивали инъекцией успокоительного
наркотика.
А потом случилось то, что заставило
ее забыть обо всем.
Кто-то из медсестер – а как их иначе
можно назвать? – подал сигнал. Часть стены отъехала в сторону, и в
просторный белый зал – палату? – вошли… люди. То, что это земляне,
не вызывало сомнений. Вернее, так могли бы выглядеть потомки
землян, если бы кому-то вздумалось снимать фантастический фильм.
Черты лиц, одежда, рост, фигуры…
И все они были мужчинами, но
мужчинами явно земного типа. От кремовокожих инопланетян их
отличало все – рост, цвет кожи, телосложение, черты лиц,
одежда.
- Като эмо, - давешняя медсестра
указала на Надежду, - чье-нно та! Като но, като то, като-като эм, -
последовало еще несколько жестов в сторону тех женщин и девушек,
которые первыми пришли в себя. Этот язык, как поняла женщина,
немного отличался от наречие кремовокожих пришельцев.
- Торо като, - один из людей кивнул
на Надежду.
Женщина напряглась, изо всех сил
стараясь подавить приступ паники, когда два высоченных типа
приблизились к ней. Она сообразила, что лежит перед ними совершенно
голая и из-за этих ремней не в состоянии даже себя защитить. А что
будет, если…
Обошлось. Ее отстегнули от ложа,
позволили встать и даже поддержали под локоть, помогая удержаться
на подгибающихся от слабости ногах. Успокоительный наркотик
понемногу прекращал свое действие, и Надежда с каждой секундой все
больше могла контролировать свое тело. Она даже почти без
посторонней помощи смогла облачиться в какую-то хламиду, чем-то
напоминающую больничную сорочку – доходящую до колен, с короткими
рукавами и глубоким, чуть ли не до живота, вырезом впереди. Едва
она оделась, на ее запястьях защелкнули наручники.